– Что дальше, Рик?
Его нервозность не исчезла, но уменьшилась, придавленная новой решимостью.
– Руки за голову.
Мозг Кейт лихорадочно работал, но восьмимильная пробежка с Пустоши и дуло, нацеленное в голову, мешали. Ничего не получалось. Любые мысли – вместо логики, стратегии, интеллекта – сползали к слепому насилию.
– Теперь марш обратно к двери, – приказал Рик, для убедительности вскинув ружье. Кейт повиновалась, но двигалась еле-еле, пытаясь выиграть время. – Ничего личного, Дженни, – пробормотал Рик. – Честно. Я просто ужасно устал. Они не дают мне спать.
– Кто?
Она уже добралась до выхода.
– Отодвинь засов.
Кейт отодвинула.
– Открой дверь.
Кейт повиновалась.
Сумерки сменились настоящей ночью. Свет из дверного проема протянулся на два-три шага, образовав узкую полоску безопасности, а за его пределами улица была погружена в черноту.
– Я знаю, что вы здесь! – голос Рика разнесся над улицей, отражаясь от пустых домов и брошенных машин.
Несколько мгновений ничего не происходило.
А затем тени зашевелились. Во тьме вспыхнули точки белых глаз, заблестели зубы-ножи, и Кейт замутило при воспоминании о музыке и бегстве, о пустых вагонах метро, лопающихся струнах и когтях, вспарывающих тело.
Корсаи шепотом завели свое ужасное многоголосие.
– Бейломайразрушайплотькровькостибейломай.
Вдруг слова начали меняться…
– Бейломайразрушайрвималенькаяпропавшаяхаркер.
…и выстроились в связном порядке.
– Маленькая пропавшая Харкер.
Кейт захлестнул страх, внезапный, слепой страх, и она знала, что монстры учуют ее по запаху.
– Глядите! – выкрикнул Рик. – Я привел вам еду!
– Ешь маленькая Харкер маленькая пропавшая.
– Только оставьте меня в покое на одну ночь! – взмолился Рик. – Всего на одну ночь! Дайте мне поспать!
– Дай нам эту Харкер.
У Кейт закружилась голова. Иррациональное желание смело страх – стремление кинуться во тьму, вцепиться в когтистых тварей, рвать их на части, как они будут рвать ее.
Рик подтолкнул ее стволом между лопаток, и Кейт сделала шаг вперед и замерла.
– Делай же что-нибудь, – подумала она.
«Убей их всех!» – прошептал монстр.
Нет.
– Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал? – спросила Кейт.
– Извини, – сказал Рик, и по жалким ноткам в его голосе девушка поняла все, что ей требовалось знать. Он не хотел стрелять в нее. – Я страшно вымотался.
– Ничего, Рик. Я иду.
Она сделала полшажка и почувствовала, как он от облегчения немного осел, и дуло ружья сместилось. Оно было направлено теперь не ей в середину спины, а чуть повыше плеча.
Кейт резко качнулась назад и с разворота врезала локтем Рику по скуле, задев его нос, после чего рванула ружье на себя. Два вздоха – и все было кончено.
Рик упал на одно колено, схватившись за кровоточащий нос, а Кейт стояла на пороге с оружием в руках.
«Стреляй», – произнес голос у нее в голове, когда мужчина поднялся на ноги. Но Рик поскользнулся, потерял равновесие и свалился со ступенек – и вылетел из безопасного освещенного пространства.
«Стреляй», – повторил монстр, но Кейт не знала, будет ли это деянием милосердия по отношению к Рику или данью безумию, угнездившемуся в ней.
Она бросила ружье на траву. Рик похромал к нему, а Кейт, пятясь, отступила в дом. Последним, что она увидела, был блеск винтовки: Рик замахнулся оружием на тени, словно дубинкой. Кейт захлопнула дверь и задвинула засов.
Дом был пуст.
Кейт обыскала его сверху донизу и во всех направлениях. Рик основательно потрудился, укрепляя окна и двери, но, когда Кейт прислушивалась, до нее доносилось царапанье когтей по дереву, или стеклу, или кирпичу: корсаи пытались пробраться внутрь. Напоминали ей, что она в ловушке.
– Где ты, Кейт? – вслух спросила она, и, когда ей первым делом пришла в голову мысль про Райли, и Процветание, и столик в кофейне, за которым сидели Стражи, Кейт расхотелось играть в дурацкую игру.
Она трижды проходила мимо зеркала в коридоре. Наконец она притормозила перед ним, прихватив ножницы. Стараясь не смотреть себе в глаза – ей не хотелось видеть, как серебро расползается все шире, она не нуждалась в подобном напоминании, она и так ощущала его как груз, давящий на сознание, – Кейт распустила волосы, начесала их на глаза и принялась стричь.
Белокурые пряди падали на пол. Кейт не останавливалась, пока волосы, ниспадая на левый глаз, не образовали дорожку через лицо. Всего лишь еще один шрам.
Разрываясь между желанием рухнуть и боязнью, как бы ее не застали врасплох, Кейт обыскала кухонные шкафы. В результате она обзавелась растворимым кофе, литром воды и протеиновым батончиком, стерилизованным достаточно для того, чтобы пережить апокалипсис, и отступила с добычей в гостиную.
Плюхнувшись на диван, она выудила из сумки планшет и открыла окно с почтой.
«Райли», – начала было она и потом вспомнила, что здесь нет связи и письмо не отправить.
Пальцы зависли над черным экраном. Курсор мигал в ожидании, и Кейт знала, что это бесполезно, но дом был слишком тихим, а монстры – слишком громкими, и потому она продолжила набирать текст.
«Мое настоящее имя – Катерина Оливия Харкер».
Ее пальцы метались по экрану.
«Мою мать звали Алисой. Моим отцом был Келлум. Я не хотела врать, но иногда лгать намного легче, чем говорить правду. В общем, я хотела начать с чистого листа.
Ты когда-нибудь так поступал?
Сперва ты ощущаешь свободу, как будто скинул тяжелое пальто. Но, когда ты начинаешь мерзнуть, ты понимаешь, что жизнь – совсем не пальто. Она – кожа. Невозможно сбросить ее, не потеряв при этом себя».
Кейт прижала ладони к глазам. Почему она пишет про Истину, будто скучала по ней и искала повод вернуться домой?
Кейт отложила планшет, не дописав письма, потянулась и набросила одеяло на плечи. Снаружи корсаи совсем разбушевались.
Скрежет когтей и зубов теперь перемежался с шепотом, который просачивался в щели, подобно ветру.
– Выйди, маленькая Харкер, выйди выйдивыйвыйди.
Казалось, будто они прямо за окном.
Когда когти царапнули по стеклу, Кейт вздрогнула. С каждым шипением, каждым царапаньем, каждой насмешкой ее нервы напрягались все сильнее. Железный штырь лежал на столе. Кейт потянулась за ним, и ей вспомнились усталые глаза Рика и его голос, звучащий нее за спиной.
