В самом низу капюшона виднелась тонкая линия света, но все остальное свелось к оттенкам черного, толчкам шин и гудению двигателя. Они ехали минуты три-четыре, а когда остановились и ее потащили наружу, то Кейт пришлось сдержать примитивную, животную потребность сопротивляться.
Она ничего не сказала, не доверяя сейчас своей способности говорить. К тому же она чувствовала, что для слов наступит свое время. «Дыши, – приказывала она легким. – Вдох, раз-два. Выдох – раз-два».
Под ногами едва ощутимо сменялось покрытие – асфальт, бетон, резина, вновь бетон, атмосфера уже не была уличной. Похоже, ее привели в какое-то помещение. Она пыталась отслеживать путь, но где-то споткнулась, у нее закружилась голова, и она утеряла нить.
А затем – коридор, порог, металлический стул.
Короткое касание ножа о запястья, холодное на теп-лом, вспышка паники прежде, чем стяжка развалилась, тяжесть наручников, лязг и продергивание металла сквозь металл, притянувший ее руки к металлическому столу.
Шаги, звук закрывшейся двери.
А затем тишина.
Кейт ненавидела тишину, но сейчас она вцепилась в нее, используя недостаток информации, чтобы остановить головокружение и сконцентрироваться на поставленной задаче. Прижав растопыренные пальцы к холодному металлу, она пыталась решить, что покажется менее подозрительным – паника или спокойствие.
Дверь скрипнула.
Раздались приближающиеся шаги – и мешок убрали.
Кейт зажмурилась от внезапного света – жесткий, неестественный, он изливался из длинных ламп, встроенных в потолок. Когда Соро обходил стол, из кармана сунаи торчала сияющая рукоять его флейты-ножа. Августа не было. И никого другого – тоже. Комната оказалась маленькой, квадратной и пустой, за исключением стола, двух стульев и красного огонька камеры наблюдения в углу.
Кейт опустила взгляд.
Между тем похожий на призрака сунаи смотрел на Кейт так, словно из них двоих монстром являлась именно она. Соро молча вывернул на стол содержимое ее сумки, демонстрируя его так, как будто это были пыточные инструменты. Когда первый прут зазвенел на поверхности стола, у Кейт сердце заколотилось от желания вцепиться в него, пусть даже металлическая цепь не даст ей до него дотянуться и этот жест вообще не принесет ей ничего хорошего.
Но она сосредоточилась на наручниках, изучая хитросплетения стальных петель.
Когда момент затянулся, она ощутила давление иной силы – присутствие сунаи, как прикосновение к позвоночнику, исподволь вызывающее настойчивую потребность говорить. Кейт держала рот на замке. Соро опустился на стул напротив.
– Ладно, – сказал сунаи. – Давай начнем.
Источник питания камеры наблюдения гудел от статического электричества.
Звук был достаточно низким, и люди наверняка его не замечали, но он заполнил голову Августа, став фоновым белым шумом к видео.
Кейт Харкер сидела неподвижно на одном из двух стульев, а тень у ее ног извивалась и дергалась между ножек стола.
Она сменила прическу – челка теперь падала на глаза, – но в остальном она была прежней. Можно было предположить, что прошедшие шесть месяцев ее не коснулись.
«Ты знаешь, где она?» – донимала его Алиса.
«Далеко отсюда. Далеко от тебя».
Но теперь она была прямо здесь.
Зачем она вернулась?
Взгляд Ильзы, легкий, как перышко, коснулся его, как будто она услышала невысказанный вопрос. Август не сводил глаз с Кейт.
Она выглядела почти скучающей, но он знал, что это видимость, потому что все, что касалось Кейт, всегда было спектаклем – бравада, равнодушный вид, – то, что она позаимствовала у отца, Кейт превратила в щит, в маску.
Рядом встал Генри. На экране дверь распахнулась, и в комнату вошли Соро. Когда сунаи глянул в камеру, их серые глаза отобразились черными пятнами. В сознании Августа снова зазвучал голос Кейт. Он был лишь в двух кварталах, когда она выкрикнула его имя. Если бы он хоть немного опоздал…
– Я должен был ее допрашивать, – сказал Август.
Генри положил руку ему на плечо.
– Ты не объективен.
Он уклонился от прикосновения.
– Соро едва не убил ее.
– Ты бы пощадил ее, если бы не знал?
Август напрягся.
– Это нечестно.
«Честно? – упрекнул его голос в голове. – Грешник есть грешник».
Но все не так просто. Не тогда, когда это касалось Кейт. Она была его прошлым. Напоминанием о том, кем он был, кем хотел быть. Школьная форма, лихорадка, голод и звездная пыль…
– Ладно. Давай начнем.
Он заставил бегающие по кругу мысли остановиться. Микрофон ожил, и послышался процеженный сквозь него голос Соро.
– Твое имя?
Кейт слегка запрокинула голову. Другой наблюдатель мог бы посчитать такой жест признаком скуки, но Август знал, что она отворачивает здоровое ухо подальше от сунаи.
– Катерина Оливия Харкер, – ответила она. Если она и была напугана, то у нее прекрасно получалось скрывать страх. Она постучала ногтем по наручникам. – Они чисто металлические или из сплава?
– Возраст?
– Тебе действительно надо начинать с базовых вопросов, если ты и так знаешь, что я не могу лгать?
– Отвечай!
– Восемнадцать. Я родилась в три часа утра в среду, в янва…
– Ты дочь Келлума Харкера?
– Да.
– Ты боишься? – спросили Соро.
– А должна?
– Ты – грешница, – сказали Соро.
– Если это вопрос, – фыркнула Кейт, – то тебе стоит поработать над интонированием.
Август покачал головой – кое-что действительно не менялось, – а Кейт еще сильнее выпрямилась.
– Ты новенький. Как тебя зовут? Сор? Ведь так тебя назвал Август? Не очень жизнеутверждающе, да? Не слишком много вопросов? Ведь ты обязан говорить правду.
– Так же, как и ты, – парировали Соро. – Почему ты шесть месяцев назад уехала из Истины?
Кейт выдержала паузу перед ответом, демонстрируя силу воли.
– Можешь считать, что я ненормальная, – медленно начала она, – но мне показалось, что мне здесь больше не рады. Особенно после того, как мой отец попытался меня убить.
– Зачем же ты вернулась?
Вопрос задел ее за живое.
– Я пыталась тебе сказать. Я охочусь на монстра.
Стоящий рядом с Августом Генри напрягся.
На экране Соро склонили голову.
– Какого конкретно?
Кейт поерзала на стуле.
– Понятия не имею.
