– Покой нам только снится, – он огляделся. – И как вам наше скромное жилище? Не пентхаус, – он снова перевел взгляд на Кейт, – но и не камера.
Тон его оказался любезным, но предупреждение было совершенно недвусмысленным. Ее присутствие здесь зависело от ее готовности сотрудничать.
– Раз мы оба не спим, – продолжал Флинн, – может, поговорим про нового монстра, как его бишь…
– Пожирателя Хаоса, – предложила Кейт. – Годится?
– Два дня назад бойцы одного из моих отрядов решили расстрелять друг дружку без предупреждения и без всякой видимой причины.
Кейт задохнулась. Это не было ни потрясением, ни ужасом – лишь странным и тревожащим облегчением. Она, конечно, видела монстра, но видения – это одно, а факты – совсем другое. Она не спятила. Во всяком случае, не полностью.
– Тогда мы не смогли ничего объяснить, но теперь, похоже, ситуация проясняется.
Флинн достал из другого кармана халата планшет и начал что-то печатать. У Кейт глаза полезли на лоб.
– У вас есть подключение? – спросила она.
Он мрачно улыбнулся.
– Только внутреннее. Вышки межтерриториальной связи вошли в число первых потерь. Мы не знаем, пострадали они по случайности или…
– Готова поспорить, что нет тут никакой случайности, – сказала Кейт и взяла чашку. – Это тактика осады.
Флинн приподнял брови.
– Простите?
Кейт отхлебнула кофе.
– Что страшнее? – спросила она. – Просто оказаться запертым в доме или оказаться запертым в доме и не иметь возможности позвать на помощь? Не иметь возможности сообщить кому-то, что у вас неприятности? Вот что порождает страх. Разброд. Все, что требуется растущим потребностям монстров.
Флинн посмотрел на нее.
– Весьма меркантильное наблюдение.
– Ну что я могу сказать? Я вся в отца.
– Надеюсь, нет.
Воцарилась тишина, неожиданная и напряженная. Флинн кивком указал на ее запястье, где остались синяки от пальцев Соро, на костяшки, разбитые об Августа.
– Разрешите, я взгляну.
– Там ничего страшного.
Флинн терпеливо ждал, пока Кейт не протянула руку. Он потрогал кожу, согнул запястье, ощупал ее пальцы – бережно, как врач. Было больно, но кости уцелели. Флинн пошарил в выдвижном ящике и достал аптечку. Кейт молча смотрела, как он бинтует ей руку и клеит пластыри.
– Теперь главный вопрос, – проговорил Флинн, трудясь над ее рукой, – как охотиться на монстра? У вас есть идеи?
Кейт заколебалась. Что еще за допрос? Но Флинн не подталкивал ее и не давил.
Кейт отняла руку.
– Вы замечали какие-нибудь закономерности? – подсказал Флинн.
Кейт задумалась. Она видела монстра – или скорее смотрела его глазами, – но картины были обрывочными и несущественными.
– Я полагаю, он охотится ночью.
– Это имеет смысл, – задумчиво пробормотал Флинн.
– Что, правда?
– Ночь стирает определенные грани в психике. Она дает нам ощущение свободы. Исследования показали, что люди в целом менее скованы ночью, более подвержены влиянию и, – он подавил кашель и продолжил, – склонны к примитивным реакциям. Если монстр паразитирует на темных мыслях, превращая их в действия, то ночь для него – наилучшее время для охоты.
– И еще вопрос маскировки, – добавила Кейт. – Тварь – просто ходячая черная дыра. С темнотой легче слиться.
Флинн кивнул.
У Кейт заурчало в животе, да так громко, что услыхали они оба.
– Вы, наверное, голодны, – сказал Флинн.
Верно. Как волк. Но в памяти невольно всплыли слова отца.
«Любая слабость – это место, куда вонзят нож».
Она не ответила, но Генри уже стоял у холодильника.
– Как насчет омлета?
– Вы готовите?
– Двое из пяти обитателей нашей квартиры очень любят поесть.
Кейт уселась на табурет и стала смотреть, как он выложил на стол упаковку яиц и немного овощей.
– А откуда у вас берется еда?
– Спецназ запасает все, что может, – объяснил Флинн. – У нас склады на обеих сторонах города. Что касается свежих продуктов, мы держим сеть ферм в южной части Пустоши, но ресурсы небесконечны, а мародеров немало.
Очередная причина, по которой конфликт не может тянуться долго, – подумала Кейт.
Флинн принялся быстро и умело нарезать овощи. Ах да, он ведь не просто врач – он хирург! Это было ясно по тому, как он держит нож. Лезвие ножа подмигнуло Кейт, и девушка поспешила переключить внимание на кота. Тот уже спал в вазе для фруктов. Кейт осторожно потянулась к его хвосту.
– Это кот Августа, – сообщил Флинн. – Но Ильза тоже очень любит его.
– А Соро?
Флинн помрачнел.
– Соро большую часть времени проводит в казарме. – Он немного помолчал. – Сунаи не похожи на остальных монстров. Они подобны нам. Каждый из них так же уникален, как и люди.
– Но как-то Август никогда мне не казался любителем кошек.
Флинн негромко рассмеялся.
– Может, и нет, – согласился он, разбивая яйца в миску. – Но мой сын всегда был склонен спасать потеряшек.
На сковородке зашкворчали овощи. От их запаха у Кейт скрутило желудок.
– Вы действительно считаете его сыном.
– Да.
В памяти Кейт проскользнула тень. Ей вспомнился отец, их встреча в его кабинете, его речи, которые он использовал как оружие. «Я никогда не хотел дочь».
Флинн разложил омлет по тарелкам и протянул Кейт ее порцию. Кейт жадно вгрызлась в омлет, а вот Флинн, кажется, едой совсем не интересовался.
– Август верит, что вы хотите помочь.
– Я бы не вернулась, если бы не хотела.
– Тогда поведайте мне, что вам известно…
– Я уже рассказала, – ответила Кейт между двумя кусками омлета.
– …о Слоане, – докончил Флинн.
Кейт застыла.
– Что?
– Если кто-то и может препарировать логику монстра, вычислить, чего он жаждет…
Кейт опустила вилку. К горлу подкатила тошнота. Она не будет забираться в голову к Слоану, не будет воскрешать призрак отца!
Но Генри Флинн прав. Если кто и способен предсказать ходы монстра, так только она.
Кейт с усилием сглотнула.
– Наверное, – начала она и снова взяла вилку, – он хочет того же, чего и прочие монстры.
– И чего же?
– Всего, – сказала Кейт. – Больше насилия. Больше смерти, – она представила себе темно-красный свет в глазах малхаи, полных удовольствия и угрозы. – Слоан – он как кот, который играет с мышью, прежде чем съесть ее, просто потому, что может. Только на сей раз в роли мыши Истина.
