Кейт выдохнула, повернулась к зеркалу и собралась с силами.
«Где ты?» – спросила она у стекла – и провалилась в него.
Она снова была
в отцовском кабинете
с монстром
в черном костюме
и тенями
шепчущими
слабачка слабачка слабачка
в окне
пара серебряных глаз
круглых как луна
«Где ты?»
и впервые
тьма
отталкивает
эту картину
вздрагивает
держится
она пробивается
через стекло
и когда
она дотягивается
до окна
картина
идет трещинами
рассыпается осколками
и…
…красные глаза
повсюду
люди
кричат
всхлипывают
умоляют
о пощаде
привкус
страха
словно пепел
в горле
картина
отдаляется
и приближается
обратно
теперь
это группа
солдат
на эстакаде
свет выхватывает
винтовки
и нашивки
переплетение
голосов
он тянется
из тьмы
пустота голод
холодное восхищение
потому что
они не видят
как он приближается и…
Кейт вышибло обратно.
Планшет выпал у нее из пальцев, Август подхватил его, а Кейт согнулась. Боль за глазами была острой, как нож. Какое-то мгновение Кейт оставалась заперта между зеркалами, где-то внутри себя, и земля расползалась у нее под глазами.
Она моргнула, глаза резал слепящий свет защитной полосы.
На мостовую закапала ярко-красная кровь. А потом на ее руку легла ладонь Августа. Он поднял ее лицо. Его голос затерялся в шуме.
Кейт увидела, как его чересчур невозмутимое лицо исказило беспокойство. Она хотела сказать, что все в порядке, но она была не в порядке, поэтому просто вытерла нос и произнесла:
– Шестнадцать.
Август непонимающе уставился на нее.
– Что?
– Я видела нашивку. На ней был номер…
До Августа дошло. Он схватился за комм.
– Шестнадцатое отделение на задании?
– Так точно.
Он принялся всматриваться в темноту.
– Где?
Когда дежурный договорил, Август уже бежал, и Кейт с ним рядом.
Август продолжал выкрикивать команды в комм, вокруг них включалось освещение. Они уже приближались: у Кейт начало двоиться в глазах, картинки накладывались друг на друга. А потом они завернули за угол, и Кейт увидела эстакаду и Линию, лунный серп и улицу – она была пуста.
– Нет! – выдохнула Кейт, сперва с разочарованием, а потом с ужасом: выстрелы разорвали ночь и осветили арку под эстакадой. Солдаты обратили оружие друг против друга, и в коротких вспышках света она увидела монстра – похожего на тень, идущую за ними по пятам…
Пожирателя Хаоса.
Август увидел его.
Всего на миг, когда короткие, яркие вспышки выстрелов осветили проем под эстакадой. Монстр стоял там – пятно спокойствия посреди неистовства. Серебряные глаза поблескивали. Август увидел его и ощутил пустоту, цепенящий холод – как будто горячий уголек у него в груди превратился в лед.
Тело сунаи отяжелело, мысли замедлились. Откуда-то издалека донесся голос Кейт – одно-единственное гулкое слово, слишком растянутое, чтобы осознать его.
– Играй!
Она смотрела на него в упор.
– Август, играй!
Мир начал двигаться снова, рывками. Август поднял скрипку, смычок коснулся струн – но монстр уже исчез, массовое убийство завершилось, проем снова погрузился в жуткую, слишком неподвижную темноту. Август достал ВУФ-фонарь и посветил под эстакаду. Луч выхватил из темноты жуткую картину. Август с внезапным облегчением увидел, как прыснули в стороны от трупов первые корсаи.
– Что за дела! – пробормотала Кейт.
А потом, к ужасу Августа, один из трупов, пошатываясь, встал.
Солдат посмотрел на свои окровавленные руки, принялся рыдать и бушевать, а потом так же резко сделался тихим и спокойным. Он улыбнулся, улыбка перешла в смех, а смех – в стон. Это походило на мелькающее изображение. Две его личности боролись – и обе проигрывали.
– Нам всем суждено умереть, – пробормотал солдат, потом повысил голос: – Это милосердие. Я сделаю это быстро…
– Рядовой! – окликнул его Август. Тот резко развернулся к нему, глаза его округлились.
– Не смотри! – крикнула Кейт, но было поздно.
Август встретился с ним взглядом и увидел, как по безумным глазам солдата расползается серебро. И сразу подумал про лунный свет, хоть это и было нелепо. Сунаи собрался с силами, предчувствуя, как ядовитая сила монстра дотянется до него, окутает его холодом. Но ничего подобного не случилось.
Для Августа глаза человека были просто глазами. Безумие замкнулось в новом носителе.
– Милосердие! – снова повторил солдат.
А затем он покосился на Кейт: при виде другого человека что-то щелкнуло у него мозгах, и он кинулся за винтовкой. Кейт рухнула на землю, а Август заслонил ее и провел смычком по струнам.
Солдат пошатнулся, как от удара, и, когда музыка Августа вступила в бой с хваткой монстра, оружие выпало у него из рук. Он схватился за голову и закричал.
Наверное, он все понял, и его лицо страдальчески исказилось. А потом и страдание ушло, стертое чарами песни Августа.
Когда душа солдата выплыла на поверхность, она не была белой или красной. Красное и белое перемежались. Вина и невиновность переплелись, сражаясь за его жизнь.
Август перестал играть.
Он не знал, что делать.
Кейт не шевелилась. Ярко-красный свет впитывался в ее кожу.
Август потянулся за коммом.
– Соро!
Секунду спустя они ответили:
– Да, Август. Что такое?
Август посмотрел на Кейт, на солдата, на переплетение красного и белого, на тела убитых бойцов ФТФ.
