И Август услышал, как с его губ сорвалось:
– Потому что он умирает.
В комнате воцарилась тишина. Эмили помрачнела.
Генри никогда не говорил этих слов – во всяком случае, Августу, – а Август никогда не спрашивал. Он не мог, да и не хотел, после того как месяцами смотрел на худеющего, задыхающегося от кашля Генри, и уж тем более не спрашивал после того, как они пересекли Линию.
То было странное состояние, где-то между знанием и неведением. В таком состоянии явления могут существовать в недрах твоего разума, не отягощая при этом твоего сердца.
– Это не объясняет… – начала Пэрис.
– Разве? – с вызовом произнесла Кейт. – Возможно, он хотел, чтобы его смерть что-нибудь значила?
– А ты вообще заткнись! – рявкнул Маркон.
– Если бы ты не ушла, – добавила Шиа, – Генри бы…
– Если бы я не ушла, – взвилась Кейт, – то Генри Флинн нашел бы другой повод убиться.
Атмосфера стала взрывоопасной, и Август ощутил, как напряглись Ильза и Соро.
– Нам неизвестно, мертв ли он, – с нажимом произнесла Эмили.
– Что мы скажем солдатам? – спросил Маркон.
– Им нельзя ничего говорить! – возразила Шиа.
– Вы должны! – в унисон выпалили Кейт и Беннет.
Эмили выпрямилась.
– Генри хотел бы, чтобы они знали.
Ильза постучала по дверному косяку. Август и Соро глянули в ее сторону. Остальные, кажется, ничего не заметили.
Август смотрел, как сестра что-то набирала на планшете – пальцы порхали над экраном.
– Нам сейчас только восстания не хватает! – возмутился Маркон.
– На самом деле, – возразила Кейт, – именно его вам сейчас и не хватает.
Ильза в последний раз пробежала пальцами по планшету, и все экраны в комнате ожили. Теперь на них транслировалось изображение с камер, но не с уличных, а с тех, что находились в Компаунде, – тренировочный зал, превращенный в казармы, холл, столовая – комнаты, забитые людьми.
Все говорили друг с другом. Звук хлынул в комнату какофонией голосов кадетов и капитанов, солдат и ночных дозорных – и все они говорили, говорили, говорили…
– Команндер Флинн у них.
– Мы не можем просто сидеть здесь!
– Мы должны быть там!
– Чего мы вообще ждем?!
– Ну, похоже, они уже и так все знают – сказала Кейт.
Август вспомнил последние слова Генри.
– Он человек, а не рычаг, – повторил он вслед за отцом. – Но если для прекращения войны требуется рычаг…
Сидящая напротив Эмили встретилась с ним взглядом.
– Если Генри жив, – медленно проговорила она, – то мы его отобьем.
Маркон скрестил руки на груди.
– А что, если нет?
Слоан пинцетом вытаскивал из собственного тела металлические осколки, испачканные в густой черной крови, и методично бросал их в тарелку.
Его костюм оказался безнадежно испорчен, рубашку Слоан сорвал, а грудь его превратилась в мешанину разорванной плоти. Серебряные осколки обжигали кожу, когда он их вытаскивал, но ощущение было слабым и мимолетным и не слишком сильно отличалось от удовольствия. Он велел себе наслаждаться процессом, однако рука, достающая осколки, дрожала.
Два инженера лежали на столе. Слоан разорвал каждому горло.
У него не было времени посмаковать убийства, но пища помогла затянуть раны и прогнать изо рта прогорклый вкус крови Кейт.
В другом конце комнаты сидел Генри, уронив голову на грудь. Кровь тонкой ленточкой тянулась от виска к подбородку и капала на пол. Слоан всегда представлял себе Генри Флинна как обратную сторону монеты – силу, равную Келлуму Харкеру, только с противоположным знаком.
Он ошибался.
Вблизи Флинн был обычным слишком худым человеком с седеющими висками и землистой кожей. От него пахло болезнью! Какое разочарование. Но Слоан не мог не восхищаться удачей, швырнувшей главу ФТФ к его ногам. Он утратил Катерину и обрел кумира, пусть даже и фальшивого.
Слоан выпрямился, вытирая остатки крови с плеча.
– Почему он еще жив? – спросила влетевшая в комнату Алиса. – И что с тобой? – Ее взгляд скользнул по инженерам. – Ты убил их без меня!
Слоан натянул чистую черную рубашку.
– Ты должна была следить за нашей зверушкой.
– Где Кейт? – требовательно начала она. – Ты обещал…
– Кейт к нам вернется, – сказал Слоан. – И когда это случится, – добавил он, – ты можешь взять ее себе.
Алиса просияла.
– Ты эвакуировала малхаи? – спросил Слоан.
– Большинство, – ответила она, запрыгивая на стойку. Она посмотрела на тарелку с осколками и сморщила нос. – Еще парочка осталась в вестибюле, но они крепко спали. Я не захотела их будить. – Ее внимание переключилось на Флинна. – Кстати, о…
Слоан повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, что ресницы Флинна дрогнули. Он попытался пошевелиться, но Слоан примотал его проволокой к креслу и теперь смотрел, как Флинн вздрогнул, дернулся, а затем замер, осознав, где находится.
– Должен признать, – произнес Слоан, застегивая рубашку, – я ожидал большего…
Флинн закашлялся, и у него захрипело в груди.
– Извини, что разочаровал.
– Ты не очень-то и сопротивлялся, – размышлял Слоан вслух. – Можно предположить, что ты хотел оказаться в таком положении. Надеялся сплотить войска? – Флинн поднял взгляд, и Слоан понял, что был прав.
– Да это же настоящая авантюра, мистер Флинн.
– В отличие от тебя, – хрипло сказал Флинн, – для меня есть вещи важнее собственной жизни. Главная битва произойдет здесь.
Слоан развернул Флинна вместе с креслом к окну. До рассвета – еще часа два: самое темное время ночи. Он указал на светящийся, как маяк во тьме, Компаунд и, наклонившись, прошептал в ухо человеку:
– Ровно на это я и рассчитывал.
Флинн напрягся.
Алиса, которая сидела на стойке, закинув ногу на ногу, ухмыльнулась.
– Пора открыть карты и посмотреть, у кого лучший расклад.
Флинн качнул головой.
– Кейт знала, что для тебя это игра.
Глаза Алисы вспыхнули при упоминании ее создателя, но Слоан поднял руку.
– Ты веришь в судьбу, Генри? Келлум не верил, и я – тоже. Но однако же…
Алиса начала играть с металлическим кольцом – ошейником наподобие тех, что носили Клыки. Слоан тут же вырвал его у Алисы.
– Займись чем-нибудь полезным, – приказал он, ткнув пальцем в сторону камеры на треноге.
