Вместо того чтобы пытаться вырваться, Кейт схватила ее за воротник и резко дернула, заставив малхаи потерять равновесие.
Она выиграла лишь мгновение – достаточно, чтобы сделать вдох и поставить между ними то, что осталось от кофейного столика. Груду осколков стекла и обломков дерева. Алиса переступила через нее с преувеличенной осторожностью, а Кейт сделала шаг назад, потом другой.
Она спасалась бегством.
И Алиса это знала.
Мысли лихорадочно метались: она из последних сил пыталась придумать какой-нибудь план.
На стойке валялся окровавленный нож.
Алиса поцокала языком.
– Дрянь!
Но Кейт кинулась за ним.
И почти схватила.
Ее пальцы скользнули по металлу, и тут Алиса схватила ее за ногу. Когти глубоко вонзились в икру. Кейт задохнулась от боли. Этот животный звук подстегнул в малхаи жажду крови, и она сдернула Кейт на пол. Кейт извернулась, перекатилась на спину и ударила Алису ногой в лицо. Малхаи отпрянула скорее от удивления, чем от боли, а Кейт кое-как встала. Она пыталась не обращать внимания на кровь, текущую в глаза, на усиливающуюся боль – пыталась не обращать внимания ни на что, кроме горящих в тусклом свете красных глаз Алисы.
Она согнула пальцы, слишком хорошо осознавая, что руки ее пусты. Железный прут поблескивал на полу, посередине между ними, и Алиса ухмыльнулась, подначивая Кейт, чтобы та попыталась схватить его первой.
Кейт знала, что не сумеет: теперь, без монстра в голове, она стала слишком медленной, и она теряла кровь, теряла жизнь, теряла…
– Сдаюсь, – сказала она. – Ты победила.
Слова застали Алису врасплох. Именно это и требовалось Кейт. Она кинулась за оружием. Алиса тронулась с места секундой позже, но рука Кейт уже сомкнулась на пруте, и она развернулась, встречая монстра.
Кейт всадила прут Алисе в сердце.
А Алиса вогнала руку Кейт в грудь.
XVI
Август опустился на колени.
От Ильзы не осталось ничего, кроме маленькой белой кучки пепла посреди залитого красным мира, и он услышал, как снова и снова повторяет ее имя, пока это слово не сделалось бессмысленным, пока его голос не сорвался. Он протянул руку и коснулся пепла.
А потом заставил себя взять комм, вытолкнул из горла какие-то звуки, заставил себя встать. Музыка прекратилась, и появились Соро. При виде стольких запятнанных душ темные глаза сунаи полезли на лоб. А через несколько секунд в вестибюль хлынул Ночной отряд, и живые пришли в себя, и Компаунд заполнили шум, потрясение и печаль.
Август повернулся, чтобы уйти, и почувствовал, как что-то хрустнуло у него под ногой. Брошенный планшет. Сунаи подобрал его и увидел, что на нем до сих пор идет трансляция из пентхауса. Экран был темным. Не видно ни Алисы, ни Кейт.
Вообще – никаких признаков жизни.
Планшет выпал у него из рук.
Август кинулся бежать.
Двери лифта разъехались, и Август влетел в пентхаус Харкера.
Здесь царил разгром: перевернутая мебель, осколки стекла, поблескивающее оружие, одно из панорамных окон покрыто паутиной трещин. Кровь была повсюду: где-то красная, где-то черная. На полу высилась кучка влажного пепла. Но Август ничего не замечал. Он увидел ее – Кейт.
Девушка сидела на кухне, одна рука лежала на коленях, а вторая опиралась на столешницу.
Кейт сжимала в кулаке железный прут.
Когда Август вошел, она подняла голову. Серебро исчезло из ее глаз, сменившись ровной голубизной, которая казалась еще пронзительнее от крови на лице.
– Мы победили? – спросила Кейт.
У Августа вырвался полусмех-полувсхлип – он не знал, что ответить. Казалось неправильным говорить о победе, когда так много людей мертвы, когда Ильза стала пеплом, а Генри умирал, а Компаунд омыт кровью. Но Пожиратель Хаоса уничтожен, и Слоан мертв. И потому он сказал:
– Да.
Кейт судорожно выдохнула и смежила веки.
– Хорошо.
Она разжала пальцы, и прут упал. Август нахмурился, увидев окровавленную ладонь. Кровь капала на пол и собиралась в лужицу под табуретом.
– Тебе нужен врач.
Но Кейт лишь устало улыбнулась.
– Я крепче, чем ты думаешь, – произнесла она. – Я просто хотела пойти… – Она оттолкнулась от столешницы, выпрямилась и взглянула на Августа и слегка скривилась от боли.
Но никуда она не пошла.
Август уже был рядом, когда у Кейт подкосились ноги, успел подхватить ее и вместе с ней опустился на пол, и даже в здешнем сумраке увидел кровь, пропитавшую рубашку у нее на груди, – точно так же, как тогда, когда они оказались заперты, как в ловушке, в вагоне метро, когда свет зажегся, и мир из черно-белого сделался яростно красным.
– Останься со мной, – прошептал Август.
Когда-то это сказала она, – в тот день он был болен, он горел, а она взяла его пылающую руку и заставила встать. Он поднялся и держался.
Теперь держаться должна она.
– Останься со мной, Кейт.
– А они остались с тобой? – пробормотала она, но Август не понимал, что она имеет в виду, потому что мир окрасился кровью и не мог думать ни о чем другом.
Кровь была повсюду.
Она вытекала сквозь рваную дыру на ее рубашке, и, когда Август попытался зажать рану, Кейт содрогнулась, багровый свет засиял под ее кожей.
– Нет.
Август попытался отдернуть руку, но Кейт поймала ее.
– Кейт, пожалуйста, дай я…
– Души, которые ты забрал, – выдохнула она и сжала его пальцы. – Они – с тобой?
И он понял, о чем она говорит, и понял почему, но не знал, что ответить.
– Не знаю, Кейт.
Он вспомнил про Лео, про голос брата у себя в голове – и про всех тех, чьи голоса он никогда не слышал.
– Не знаю, – повторил он.
– Иногда, – проговорила Кейт сквозь стиснутые зубы, – мне хочется, чтобы ты мог лгать.
– Мне очень жаль.
По его щекам потекли слезы.
– А мне нет.
Кейт прижала его руку к себе, и Август опустил голову. Он пытался зажать рану, хотя багровый свет становился все ярче.
Он не хотел ничего – только вернуть ее, хоть как-то удержать ее, ведь когда-то она спасла и его.
Но не мог. Не представлял – как. Он закрыл глаза, и свет души Кейт заструился в нем самом – это было ослепительное сияние.
– Не знаю, – опять прошептал Август. – Может, души и остаются со мной. Но я надеюсь, что да.
Ответа не последовало.
