Франциск оторопел: очень странно было видеть, как чудовище кланяется этому чудаку с таким почтением и – странно сказать! – любовью.
– Ну, полно тебе, полно! – воскликнул Мудрец и махнул рукой, призывая чудовище встать. – Что ты, Калике, в самом деле? Не смущай наших гостей!
Калике помедлил и не спеша встал, все еще держа руку на сердце.
– Да будет ночь!
Голос его дрожал от волнения.
– Да будет ночь! – Мудрец хлопнул в ладоши. – Вот так-то лучше! До меня донеслись отличные вести, и я вижу, они правдивы! Калике Мизери вновь свободен, и спас его не кто иной, как живой мальчишка, каким-то чудом очутившийся в мире Смерти!
– Смерти?! – воскликнул Франц.
– Разумеется, мой мальчик. Вы в мире Смерти – великой и ужасной Полуночи. И Смерть – хозяйка этих земель. От самой Великой Мельницы до Северных гор и… еще дальше. Разумеется, дальше. Однако то место, которое вы именуете Англией, здесь – в мире ночном – располагается именно что от Мельницы до Северных гор. И правит этой страной не кто иной, как Мертвый Принц.
И вновь словно тень пронеслась при звуках этого имени. Светильники мигнули. Крылатые существа, выстроившиеся у стенки, испуганно притихли, а потом зашушукались.
– Это мои помощники. – Мудрец проследил за взглядом Франца. – Цветочные мимикры. Впрочем… не пора ли нам познакомиться? Калике!
– Да. – Монстр откашлялся. – Это хозяин Гнезда, и… как же вас представить?
– У меня множество имен даже в вашем мире. – Мудрец улыбнулся братьям. – Их, пожалуй, еще больше, чем в этом. Кличут меня и Великим Спиридушем, и Глашатаем, и Волшебным Кобзарем… но для вас я буду Мудрец, раз так соизволил представить меня дорогой Калике. А вы, стало быть…
– Франциск…
– И Филипп, – отозвался близнец. – Франциск и Филипп Фармеры.
Мудрец перевел взгляд со старшего брата на младшего.
– Вот как.
Он подступил ближе, заложив руки за спину и склонив голову набок. Сначала устремил горящие глаза на Франциска и уж так вдумчиво его разглядывал – от протертых коленок на штанах до самой макушки, что Франц заволновался. Он буквально ощущал, как взгляд скользит по телу – юркий и хваткий, точно рука взломщика, и шестым чувством понял, что от Мудреца не укроется ничего. Ни единой ворсинки на одежде, ни единой тайны в голове. Взгляд пронзал насквозь, от него было не скрыться.
Францу стало неуютно. Чужая мысль скользила по коридорам его памяти, отпирая каждую дверь, даже те, на которых висели хитрые замки. И наконец – о, нет! – эта мысль скользнула к тому самому повороту…
Мудрец был уже готов проникнуть в святая святых… но отступил.
И его мысль не возвращалась.
Темнота осталась нетронутой.
Когда Франц очнулся, Мудрец разглядывал его щеку, на которой красовался шрам, по случайности оставленный Филиппом. Хозяин Гнезда приподнял бровь, будто ему все вмиг стало ясно, и слегка улыбнулся.
Затем странный человек повернулся к Филиппу и проделал то же самое. После прогулки по дремучему лесу мальчик выглядел совсем плохо и, чтобы не упасть, держался за старшего брата. Мудрец опустил взгляд на его тонкие пальцы, вцепившиеся в руку Франциска. Затем поднял глаза, и некоторое время хозяин Гнезда и его гость молча глядели друг на друга.
Францу почудилось, по лицу Мудреца пробежала тень.
– Близнецы… – прошептал он. – Близнецы…
Затем отступил.
– Вам наверняка это говорили сотни раз, мои дорогие, но вы похожи друг на друга как… – Он развел руками. – Ну просто как…
«Две капли воды», – завершил про себя Франциск.
– Как чайник и молоток!
– П-простите? – Франц округлил глаза.
– Клянусь Балауровой матушкой, вы ничуть не схожи! Пожалуй, если бы я не услышал ваших имен, в жизни бы не сообразил, что вы братья! Братские узы – странная вещь, не так ли, Калике?
Калике почему-то поморщился и ничего не ответил. Франциск же почувствовал, как брат наваливается на него: Филиппу стало совсем худо, он едва держался на ногах.
– Ах, ну конечно же! – засуетился Мудрец. – Я совсем вас заболтал, простите! Знаете, у меня так редко бывают гости! Проходите вот сюда, к камину, пожалуйста…
И Мудрец, подхватив Филиппа, повел его к четырем креслам, заботливо приготовленным у камелька (подлокотники и спинки были прикрыты вязаными салфеточками), – мягкие уютные сиденья так и манили присесть, что гости и сделали. Братья утонули в объятиях кресел, вытянули промокшие ноги к камину. Огонек радостно потрескивал, а от поленьев исходил теплый, пряный дух, и на сердце мигом разлилась благодать.
Один несчастный Калике ерзал, устраиваясь то так, то этак. Хоть потолки в домике оказались достаточно высоки (впрочем, они казались ниже из-за множеств висюлек, свисающих над головами), для чудовища с гигантскими рогами и крыльями в гостиной было тесновато. Калике явно побаивался, что раздавит кресло Мудреца, если решится примостить свою заднюю часть на сиденье. В итоге монстр не решился испытывать судьбу и сел прямо на пол перед камином.
– Ну что ж. – Мудрец встал рядом с гигантом, и пламя отбросило таинственную тень от его шляпы. – Тех, кто пришел с дороги, мы согреем и угостим чаем – ни много ни мало лучшим во всей Полуночи! За дело!
Хозяин Гнезда звонко хлопнул в ладоши, и его окружили маленькие слуги. Он что-то шепнул самому крупному из мимикров, соседняя дверь распахнулась, и стайка с громким стрекотом вылетела прочь.
Ждать гостям пришлось недолго. Вскоре дверь распахнулась вновь, и мимикры влетели, неся чайный сервиз. По двое-трое, малыши тянули блюдца и чашки, разрисованные пышными розами. Последними влетели пятеро, тащившие пузатый чайник, заблаговременно завернутый в салфетку. Из фарфорового носика вырывался белый густой пар.
Мимикры подлетели к Францу и запищали. Мальчик не сразу сообразил, что делать, а вот Филипп оказался смекалистее. Он вытянул руки ладонями вверх, и малыши опустили туда блюдечко, а следом другая пара принесла чашку. Затем хозяин разлил чай, и по одному аромату, наполнившему гостиную, Франц понял, что это действительно будет лучшее чаепитие в его жизни!
Когда в чашку полилась нежно-розовая струйка, мальчик почуял самый чудесный запах, который он когда-либо вдыхал. Франц позабыл даже упоительное благоухание цветущих лугов и вересковых пустошей – аромат этого чудесного чая был действительно лучшим! – и склонился над чашкой как можно ниже.
– Осторожней, мой мальчик! – донесся хохоток Мудреца. – Один гость попросил меня превратить его в чашку, чтобы он мог вечно ощущать дух волшебного чая. Сделал он это шутя, но… Я не всегда понимаю шутки, если только они не мои собственные!
Франц с беспокойством переглянулся с братом, но чашку все же отодвинул, а после то и дело поглядывал на пузатый бок: ему отчего-то чудилось, что одна из роз напоминает глаз… И все время подмигивает… Неужто Мудрец не шутил? Кто его знает! Такого чудака Франц в жизни не видал.
