Всех других.
Исключая себя.
– Я встану на жертвенник, – повторил Филипп.
Он всегда был таким. Всегда – хоть и младший, хоть и второй, хоть и слабый. Но внутри – сильный. Именно Филипп забирал боль Франциска. Не наоборот. Франц не умел. А Филипп – да. Только он мог принять ужасную правду, сказанную доктором. Принять как есть. И волновался Филипп не о себе, а о том, чтобы старший брат пережил горе.
Франциску стало тошно и больно.
– Нет, маленький лжец-с, – усмехнулся Богомол. – В Пещере Правды никогда не будет по-вашему, ибо вы не ведаете истины. Вашу судьбу решит закон. Достань лунар!
Богомол кивнул темноглазому стражнику, и тот с рвением бросился к нему – наконец-то он был полезен любимому хозяину! Хризалида подлетел к накидке, покопался в ней и вытащил блестящую монету.
– Вот он! – хихикнул он. – Вот!
Одна сторона монеты была золотой, с изображением полной луны, а обратная – серебряной, с рогатым месяцем.
– Итак, с-старший брат – золото, младший – с-с-серебро.
Стражник подбросил лунар, и монета, яростно засверкав, прокрутилась в воздухе и упала на пол.
Золото.
Полная луна.
Франциск.
– Так желает Истина, – просвистел Богомол.
Францу показалось, что Богомол знал – будет именно так.
– С-с-сюда, с-старший лжец-с.
Одна из ног выдвинулась, скрипнув по полу, и указала Францу, куда идти. Темно-красная плитка по всему залу была покрыта рисунками: кольцо, из которого отходила длинная линия, оканчивающаяся тем или иным знаком. Франц видел на концах линий крылья, цветы, сердца, месяцы… Богомол же указывал на большое изображение песочных часов, заключенных в круг.
Когда Франц на подгибающихся ногах подошел ближе, Богомол вытянул зубчатую уродливую лапищу и подтолкнул мальчика на жертвенник.
Франц задохнулся окутавшей его тьмой. Стало тяжело дышать. Страх сдавил горло. Ужас накрыл с головой, и мальчик на секунду потерял над собой контроль. Перед глазами вдруг возникла темная дверь, но тут же исчезла. Он вновь стоял в зале, гигантская лапа Богомола лежала на его плече, и мальчик чувствовал впивающиеся в кожу жесткие зубцы – каждый длиной с мизинец.
– Время ис-с-спытания!
Лапа перестала нажимать на плечо Франца: Богомол указал на золотой люк.
– Иди туда, младший лжец-с.
Франц поднял голову и наконец встретился взглядом с Филиппом. Потом младший близнец отвел глаза и, шатаясь, подошел к указанному месту.
– Перед тобой печать, закрытая з-з-замком-с.
Вдруг громко щелкнуло.
В щите отодвинулась пластина, открывая черное отверстие-скважину.
– Ты должен отгадать з-загадку, найти верный ключ и ус-с-спеть открыть замок. А ес-сли ошибешьс-ся, я вырву у твоего брата глаз-з-з-а.
Франциск обмер. Ледяная тьма окатила его с головы до ног, паника сдавила горло.
Темноглазый стражник потирал ладони, второй же – немой – тревожно поглядывал то на одного брата, то на другого.
– Итак, час-с-с настал!
По залу метнулась тень, всколыхнув пламя светильников. Богомол вскинул над Францем лапу с жуткими песочными часами, и глаза в них заколыхались.
– У тебя вс-сего минута. Готов?
Филипп, оцепеневший, с широко распахнутыми от страха глазами, ничего не мог ответить. Но этого и не требовалось. Рисунки на глиняных плитках засветились, вдруг полезли вверх и в стороны, выпячивая тускло блестящие бока. Длинные ключи – а это были именно они, догадался Франц – становились объемными прямо на глазах.
Франц уставился на те, которые выросли из пола возле жертвенника.
Ключи были металлическими, длиной в две ладони. С одной стороны стержень венчало кольцо, а с другой была бородка в виде звезды, кометы, креста, мотылька…
– Пос-смотри вокруг с-себя, маленький лжец-с. Тебе нужно выбрать единс-ственно верный из этого множес-с-ства…
Ключи росли, тихонько позвякивая и дзинькая, когда наконец выпрыгивали из пола целиком. Скоро вокруг Богомола и Филиппа весь пол был усыпан длинными поблескивающими ключами.
В зале повисла тревожная тишина.
– А теперь – загадка!
Ему подвластно нечто,
Что обгоняет птицу,
И ветер, и зарницы,
И он того возница.
Пажи всего на свете
Быстрей, но сам хозяин —
Нелепый и неспешный,
И был бы им смешон,
Но вот какой закон:
Все слуги – это он.
Мой вопрос-с: кто он? Время пошло!
Хранитель Лжи перевернул свои ужасные часы. Наполнявшие стеклянную половину глаза посыпались вниз, к узкому отверстию, по стенкам заструилась кровь, капая на дно…
И вдруг туда упал первый глаз. Раздался мерзкий хлюпающий звук, и Франциск вздрогнул от отвращения и ужаса.
– С-скорей, – прошелестел Богомол. – Время идет, младший лжец-с… Время твоего близнец-с-са!
Филипп стоял возле печати. Лицо – белое как полотно. Распахнутые глаза смотрели в пустоту. Он отчаянно, ожесточенно думал.
«Давай, Филипп! Давай!» – взмолился Франциск.
«Ему подвластно нечто, что обгоняет птицу, и ветер, и зарницы…»
Ветер.
Перед глазами встал Калике – монстр с лунными глазами, рогами и крыльями за спиной. Калике – ветер. Что же быстрее его? Быстрее ветра? И кто его хозяин? Хозяином Каликса был Мертвый Принц…
Но…
Ответ явно не «ветер».
Что же это, что?!
– Время уходитс-с-с…
Уже почти половина глаз ссыпалась на дно часов. Филипп вдруг вздрогнул, упал на колени, схватил один ключ, отбросил с громким звоном, поднял другой. Он искал ответ среди множества ключей с бородками в виде звезды, восьмерки, паука, шляпы, руки…
У Франциска все поплыло перед глазами, пол зашатался, светильники смешались в одно золотистое неверное сияние… И среди этого сияния мелькнул проблеск чего-то ярко-голубого.
Франциск моргнул.
Туман рассеялся.
Немой стражник пристально смотрел на мальчика ярко-голубыми глазами.
Филипп ползал по полу, шумно дыша. Его пальцы натыкались на острые грани бородок, он вскрикивал от боли, но продолжал искать ответ на вопрос…
А Франц, кажется, уже знал.
Кровавый рисунок на его руке.
Филипп схватил какой-то ключ, бросился к печати, но вдруг остановился, будто налетел на невидимую стену. Младший брат не был уверен, что ему повезет. А если он ошибется…
