Франц испуганно стрельнул взглядом на Филиппа.
– Грего, – Сшитый коснулся того места, где у него должно было быть сердце, – быть честен. Он взять одно с-сердце. – Монстр воздел палец. – Только одно! Грего не нужно много. Только одно горячее и красивое с-сердце, чтобы заставить биться с-свое. И тогда… – Сшитый расплылся в мечтательной улыбке. – Если сердце биться, Грего забираться внутрь человеческая кожа и плести нити… Много-много нитей… Как гусеница ждать внутри куколка, распадаться на части, собираться вновь и становиться бабочка, так и Грего внутри кокона ждать… Разложиться… Лишиться панцирь и крылья… И перевоплотиться в человек. Гусеница с-становиться бабочка, а Грего становиться вновь человек. Яс-с-сно?
Жвалы расплылись в кривой пугающей улыбке. Ни у одного монстра Франциск еще не видел такого страшного довольства на лице.
– Ну же, ну же!
Мохнатое тело заворочалось, монстр снял с гвоздя мешок и принес братьям:
– Да, мои хорошие-с, тут нитки… Много нитки… Короткие и длинные… Гость опускать руку в мешок и вытаскивать нитка, и второй тоже, мои хорошие, и второй…
Грего щелкнул ножницами несколько раз и высвободил руки ребят. Едва рука Франциска очутилась на свободе, он выкинул ее вперед и попытался выхватить иголку из пояса Сшитого, но монстр был начеку:
– Нет!
Сшитый щелкнул ножницами по руке Франциска, и мальчик с воплем отдернул кисть. Ножницы рассекли запястье, из длинного красного пореза брызнула кровь. Франц заскулил от боли, в глазах все помутилось от ярости и страха.
– Плохой гость! – разъярился монстр. – У тебя злое сердце! Грего не хотеть твое сердце! Если ты плохо себя вести, Грего не давать шанс! Я хотеть быть справедливым, но гость не оставлять выбор!
Сшитый защелкал страшными ржавыми ножницами перед лицом Франциска, так что мальчик затрясся с ног до головы, на его глазах выступили слезы боли и страха.
«Вам помогали», – говорил Калике.
Ну и где же сейчас помощь Стези?!
«Чертовы Цветы, сделайте же что-нибудь!»
Франциск хотел закричать, но его взгляд упал на острые ножницы, которыми Сшитый орудовал возле тела младшего брата, и мальчик опомнился.
«Если я позову, это чудовище кинется на нас… Нужно придумать хитрость».
Он сглотнул комок и проморгался от слез, а затем принялся осматриваться, надеясь добыть какой-нибудь инструмент против Сшитого. Однако монстр не дал ему оглядеться как следует. Он сунул ему в руку мешок:
– Гость выбирать-с нитка! Если нитка длинная – гость уйти. А тот, у кого короткая – ос-с-статься с Грего и отдать ему свое сердце! Ну же, с-скорее! Давайте с-с-сюда руки!
– Нет, – замотал головой Франциск. – Я не буду этого делать!
– Не будет? Гость сказать, не будет… Плохой гость. Грего недоволен.
Сшитый сдвинул мохнатые брови и принялся жевать жвалами язык, ножницы в его руке угрожающе сверкнули.
– Тогда Грего отрезать палец у гость. Каждый «нет» – один палец, мои хорошие. А когда палец на руках не остаться, Грего браться за нога. Ясно, мои хорошие?
Ножницы хищно защелкали, точно клюв металлической птицы, и приблизились к кисти Франца. Франциск отдернул кровоточащую руку:
– Х-хорошо! Да! Хорошо! Только не трогай меня!
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Сшитый. – Гость сказать «хорошо». Тогда Грего не трогать. Грего добр и ласков с гос-сть!
И он протянул мешок мальчику.
– Ну! Нитка!
Судорожно соображая, что делать, Франциск засунул руку в вонючий мешок. Медленно, трясущимися пальцами он вытянул нить, точно бесцветную водоросль из темного омута.
– Вот так, хорошо! – кивнул Сшитый. – А теперь маленький гость!
Он сунул мешок под нос Филиппу. Брат едва шевелился – вероятно, Сшитый его сильно помял, пока донес до мастерской, и мальчику с большим трудом удалось поднять руку и опустить ее в хищно распахнутую пасть котомки.
Когда он вытянул свою нить, Сшитый отбросил мешок и, потирая руки, просвистел:
– Теперь мы узнать, кто из вас остаться, а кто уходить на с-с-свободу! Ну-ка, покажите!
И когда они подняли дрожащие кулаки, монстр вытащил из-за пояса портновский метр и измерил нить Франца, затем Филиппа.
– Так-так-с! – кивнул он. – Ну вот и выяснить. Ты!
Франциск зажмурился при виде черного мохнатого пальца у своей груди и задрожал от ужаса.
«Нет!»
Перед глазами пронеслись воспоминания из пещеры Правды. Ему выпало встать на жертвенник. И сейчас – вновь!
«Нет! Только не это! Пожалуйста, нет!»
– Ты, – повторил Сшитый, – идти…
– Ч-что?
Сшитый обратился к остолбеневшему Филиппу.
– А маленький мальчик остаться. И отдать свое сердце Грего.
Страшное осознание нахлынуло на Франциска.
На этот раз ему повезло.
Грего засуетился вокруг Франциска, щелкая тут и там ножницами. Через пару мгновений мальчик почувствовал, как онемевшие руки свободно задвигались, схватился за порез на запястье и зажал трясущимися пальцами кровоточащую рану.
– Это хорошо, – кивнул Сшитый. – Грего не нравитс-ся большой гость. У него плохое сердце. Пусть идет. Грего даст ему свечка, даже несколько свечка, чтобы гость найти дорога к дом…
Монстр кинулся к стене, подхватил светильник и сунул его в руку остолбеневшему Франциску:
– Гость уходить. А другой оставаться.
Сшитый подтолкнул Франца к выходу, но мальчик вывернулся и оглянулся: младший брат по-прежнему стоял у каменного стола, опутанный белесыми веревками, и цвет его щек сливался с призрачно-белыми нитями.
– Не стоять в проходе! Грего закрыть дверь, чтобы гость не мешать!
Сшитый подтолкнул Франциска и схватился за каменную плиту, чтобы закрыть проход. Еще чуть-чуть, и маленькое лицо брата исчезнет за глыбой.
– Нет!
В проеме блеснули щелкающие ножницы.
– Уходить!
Сшитый двинулся на Франца с клацающим оружием, но мальчик затряс головой:
– Нет! Пожалуйста! Не делайте этого! Подождите!
– Я сказать: один остаться, другой идти! Я давать только один шанс! Если мальчик кричать, Грего отрезать мальчик язык!
Он направил ножницы в лицо Франциску и угрожающе клацнул ими, но мальчик увернулся и крикнул:
– Погодите! Постойте! Я… заберите меня!
Ножницы застыли в сантиметре от носа Франца. Мальчик судорожно соображал над тем, какие слова сорвались с его губ, а Сшитый выпучил глаза:
– Что ты с-сказать?
– Я… – Голос Франца дрогнули сорвался. – Не надо… Филиппа…
