– Г-готов?
Голос предательски дрогнул.
Филипп медлил. Он взглянул на Франциска, и голубые глаза вспыхнули в полумраке ледяными звездами. Лицо младшего брата стало совсем белым. Веко слегка подергивалось. Филипп подступил к Франциску и ткнулся лбом в его плечо.
Чувства младшего брата нахлынули на Франца волной.
Он ощущал их как свои.
Словно бы распахнулись двери, и мальчик очутился на безмолвном пустынном побережье. Темный пугающий простор распахнулся перед ним. Бушевала буря. Свинцовые тучи ворочались над землей, рокотали, а внизу плескалось северное море. На стальных волнах колыхалась ледяная крошка, и гигантские валуны один за другим с грохотом обрушивались на берег.
Свистел пронизывающий до костей, лютый, дикий ветер.
Все здесь – каждый камушек и травинку – пронизал страх.
Тайным местом Филиппа оказалась вовсе не черная комната, а охватившая весь мир северная буря. Комнаты было мало, чтобы вместить его страх. Он был куда больше и сильнее, чем та пульсирующая точка мрака, в которую превращался Франциск.
Страх Филиппа был целой ледяной пустыней, по которой мчался свирепый ветер, секущий кожу сотнями ледяных осколков.
Он был холодным морем, тянущим на темные глубины.
Черным небом, глядящим с высоты ужасающим оком.
Все это близнец скрывал в себе долгие годы.
Франциск положил трясущуюся руку на хрупкое плечо Филиппа, точно так же, как делал когда-то младший брат. Чуть сжал.
– Я спасу тебя, – хрипло пробормотал он. – Я знаю, что делать.
Младший брат отстранился. Его подбородок и губы дрожали, но глаза были сухие. Мальчик покорно кивнул.
– Да, – выдохнул он. – Да, Франциск…
Сглотнув, Филипп отвернулся. Его белоснежные пальцы поднесли ключ к каменной стене и вставили в скважину.
Настал момент истины.
Внутри Франциска все замерло.
Филипп повернул ключ. Дверной механизм внутри камня заскрипел. По поверхности сплошной стены пробежали сияющие дорожки. Трещины разошлись, вырисовывая очертания двери с двумя створками.
Филипп протянул руку и коснулся левой створки, а Франц – правой. Будто что-то шепнуло сделать именно так.
Они толкнули двери, и те медленно отъехали в разные стороны.
Глава 27 о том, кого звали Мертвым Принцем
Никогда в жизни Франциск не видел ничего подобного.
Это был тронный зал, огромный, окутанный пустынной тьмой. Через весь чертог тянулись ряды могучих колонн. Исполинские каменные сосны поддерживали теряющийся в сумраке свод. От дверей до дальней стены простирался мост, по правую и левую сторону поблескивала поверхность подземной реки. Колонны-сосны вздымались прямо из воды.
Зал сковала тишина, и только река с тихим, зловещим плеском влекла черные воды в дальние концы пещеры.
Если в пещере Правды чувствовалось чье-то присутствие, то здесь – нет.
Пустота.
Холод.
Мрак.
Казалось, ничья нога не ступала в этот зал уже тысячи лет. Темные покои застыли в молчании многие века назад. Чертоги не знали заморских гостей, пышных приемов, совещаний.
Тронный зал был мертв, как и правитель.
Здесь, в глубине горы, время остановилось.
Осторожно, стараясь не издавать лишних звуков, братья вступили в чертог. Шаги откликались едва слышным эхом. Со всех сторон клубилась мертвая пустота, глядящая пустыми глазницами.
Франциск сжимал в правой руке кинжал, который достал еще на лестнице. Рукоять норовила выскользнуть из потных пальцев. Затылок взмок, и Франциск ощущал, как каждая мышца тела напряжена, словно внутри натянулись сотни нитей. Он нес перед собой огарок, освещая темные каменные плиты. Золотистый клинок хищно поблескивал в мерцании свечи.
Фил тихонько ступал рядом, навострив уши и уставившись во все глаза в пустоту между колоннами. Его дрожащая рука сжимала фиал с прозрачной жидкостью.
Мальчики прошли несколько шагов и остановились.
Их тут же со всех сторон окружила тишина.
«Здесь же никого, – понял вдруг Франциск. – Никого нет».
В воздухе пахло камнем.
Каменные плиты покрывал толстый слой пыли. Словно снег, повсюду лежали серые хлопья. Франциск медленно поднял голову к высоченным сводам. Где-то там – очень высоко – просматривались вершины колонн, упирающиеся в потолок. Своды были расчерчены узорами, чередующими месяц, полнолуние и розу ветров в виде звезды. Между рисунками шли строки на неизвестном языке – странные символы Франциск не мог прочесть…
Он глянул на брата: Филипп был насторожен и задумчив. Не такого они ожидали. Франциску казалось, их с ходу встретит неприятель, и они сразятся с безымянным злом Полуночи. Но тронный зал оказался пуст.
Что-то было не так.
Франциск не знал что.
Братья двинулись дальше, оглядываясь и прислушиваясь, но их не отпускало чувство… неправильности. Ловушка? От этой мысли словно обдало ледяной волной.
«Вполне возможно, – подумал Франц. – А чего ты ожидал? Будь начеку».
Мальчик признался себе, что представлял тронный зал наместника волшебной страны другим. Ведь Принц должен был восседать на троне каждую ночь. Разве нет? Но по этому чертогу можно было сказать одно: здесь жила одна лишь вечность.
Они уже прилично отошли от двери, и Франциск оглянулся. Створки двери на стене пещеры светились призрачным светом – самое яркое пятно в нутре черной горы.
– Смотри, Франц… – донесся шепот брата.
Близнец указывал на что-то вдали. Там, на другой стороне моста, обозначилось возвышение. Кажется, ступени, ведущие к какому-то темному изваянию… Трон?
Эта мысль обожгла Франца. Он крепче сжал кинжал и на трясущихся ногах побрел вперед, не отрывая глаз от прямоугольника, и через некоторое время ясно увидел выступающий из мрака высокий трон.
Трон был пуст.
«Мертвый Принц не имеет не имени, ни лица, ни памяти», – вспомнились Францу слова Мудреца, и мальчик подумал: «Что-то не так… Но что?»
Близнецы замедлили шаг.
Трон поднимался высоким, непоколебимым монументом. Каменные ступени вели к гигантскому каменному сиденью с подлокотниками. Высеченный из скалы трон казался совсем неудобным. Франциска одолели сомнения, сидел ли хоть раз кто-либо на этом холодном престоле.
