Тетушка издала циничный смешок. Франциск задрожал от гнева. Он ясно представлял себе лицо матери в этот момент: поджатые губы и окаменевшее лицо.
– Не церемонься с этим ребенком, иначе вырастет таким же беспутным, как его папаша! Ты ведь не хочешь этого, Делайла? Ты слишком жалеешь мальчишку, дорогая. – Тетушка попыталась придать своему голосу сочувственный тон, но вышло слишком наигранно. – Я понимаю, милая, вы пережили такую трагедию… Но все-таки, знаешь, это не повод баловать этого маленького эгоиста! Дети вообще легко привыкают к новым обстоятельствам!
– Обстоятельствам? – переспросила мать.
Ее голос почему-то тонко зазвенел, став таким непохожим на обычный. Тетка крякнула: видимо, поняла, что ляпнула не то.
– Трагичным обстоятельствам, – поправилась она. – Я знаю, как это тяжело для вашей семьи… Но прошло столько времени! Уже и ты, дорогая, должна прийти в себя.
Повисло молчание.
– Такое не проходит, Мюриель.
– Кто знает, кто знает… говорят, время лечит.
– Нет, – пробормотала мать. – Ничего не лечит.
Позади Франца послышались шаги: это служанка спускалась на первый этаж. Волоча ноги, мальчик направился в гостиную, все еще размышляя над услышанным.
К счастью, с ним не разговаривали. Тетка с матерью его игнорировали, и по их злым и нарочито равнодушным лицам можно было понять, что догадка Франца была верной: он отсутствовал всего одну ночь. Как бы Делайла ни ненавидела Франциска, а все же, увидев после долгих поисков пропавшего сына она бы, наверное, вела себя по-другому. Разве нет?
После завтрака Франц хотел снова наведаться на Мельницу, но понимал, что, если отлучится из дома, терпению матери придет конец. Однако нельзя было оставлять лекарства в животе, и Франц последовал обычной тактике. Выскочив в сад, спрятался в кустах и опорожнил желудок.
На этот раз бражник не появился.
Франциск уселся на корень гигантского бука и прислонился к широкому стволу. Земля была еще влажная, но солнце пригревало. Скоро высушит мокрую траву, от бури не останется и следа…
Бури в природе.
Но не в душе.
С дороги донеслось насвистывание.
Поначалу Франц не обратил на это внимания, но прохожий приближался, и вскоре вместо насвистываемой мелодии послышался чей-то тонкий голос, напевающий детскую песенку про старушку и кота, которые летали по небу на метле.
Франц мигом узнал голос.
Он выглянул из-за ветвей: по залитой солнцем дороге вприпрыжку шагала девчонка в клетчатом платье, непослушные волосы трепетали на легком ветру.
– П-с-с, – шепнул Франц.
Лу остановилась, повертела головой.
– Я тут! – Мальчик привстал, чтобы его было видно.
Брови Лу взлетели домиком, но она быстро сделала вид, будто не заметила Франца, и двинулась дальше.
– Лу, мне нужно поговорить.
Свист прекратился.
– А ты чего сидишь в засаде, как разбойник? Приличные люди так не поступают.
Лу горделиво задрала нос, но теперь ступала медленнее. Франц тяжело вздохнул и вышел навстречу. Девчонка замерла, уставившись на него синими глазищами. Франц смутился, но быстро взял себя в руки.
«Я должен выяснить правду».
– Ответишь на один вопрос? Каким бы странным он ни показался…
На этот раз голос не дрогнул. Видимо, даже Лу почувствовала прозвучавшую в его словах уверенность, потому что смеяться не стала. Девчонка сдвинула брови и посерьезнела.
– Валяй.
– Мы виделись с тобой… вчера?
Лу прищурилась, и Франц подумал, что она сейчас покрутит пальцем у виска. Но взгляда не отвел. Ему нужен ответ. Нужен. Девчонка пожала плечами и фыркнула:
– Ну, да… А что?
«Так, значит, правда! Полночь мне только… приснилась? Привиделась? Неужели я сошел с ума…»
– Ничего.
В горле стоял ком. Франциск горько скривился, покачал головой и отступил в тень буковых ветвей.
– Эй? – Она махнула рукой. – Куда намылился? Да погоди же!
Франц не откликнулся, но едва сделал пару шагов к тропинке, услышал шелест в кустах.
Это Лу сунулась следом.
– Не ходи сюда, Лу, – покачал головой мальчик. – Тебе здесь нельзя быть. Мюриель взбесится.
Громко хлопнуло окно, послышались голоса, и Франциск боязливо оглянулся на дом.
– Пошла она к черту, – фыркнула девчонка. – Думаешь, я впервые тут околачиваюсь?
Лу уперла одну руку в бок, а другой облокотилась о буковый ствол, да так по-хозяйски, что Франц понял: не впервые. Лу пробежалась взглядом по его лицу, одежде. Снова прищурилась. О чем-то раздумывала.
– Чего это с тобой?
Неужели на ее лице беспокойство?
– Ничего…
Прежде, встретив сверстника, Франц попытался бы заговорить. Ему хотелось завести друзей, хотелось избавиться от одиночества… Но сейчас – нет. Он просто стоял, мрачно опустив руки.
– Эй, ты обиделся за то, что я тогда сказала?
Мальчик покачал головой.
– Ты права. – Он посмотрел в ее распахнутые синие глаза. – Я сумасшедший. Свихнувшийся. Чокнутый.
Лу прицокнула языком. Достала из кармана тонкую бечевку и принялась задумчиво накручивать на палец.
– Знаешь, чего я думаю!
«Ты прав, – подсказал голос в голове. – Да, ты просто сбрендил, посмотри на себя!»
«Держись от меня подальше!»
– Я вот думаю, не сходить ли снова на мельницу? Мне кажется, там должны водиться крысы. Как считаешь?
– Ч-чего?
– Крысы. – Лу ухмыльнулась. – Хочу поставить ловушку и поймать одну. Говорят, крыс можно загипнотизировать музыкой! Надо попробовать. Хочу себе ручную крыску. Буду всех пугать на Хеллоуин, хах!
Франциск недоуменно поглядел на девчонку.
– Д-да… наверное.
– Не наверное, а точно. – Лу хмыкнула. – Пошли со мной. Поможешь.
Франц открыл было рот, чтобы сказать «ла-а-дно», но наверху снова хлопнуло окно. Не в его ли спальне? Он прикусил язык и покачал головой.
– Извини…
– Фра-а-анц! – донеслось из дома.
Мальчик отступил глубже в сад.
– Тебе лучше держаться от меня подальше.
Лу сделала шаг следом, но передумала. Положила веревку в карман и кивнула.
– Ну ладно.
Когда мальчик отошел к тропе, услышал слабый свист и оклик:
– Эй, Франциск.
Лу впервые назвала его по имени. Он обернулся.
