— Расскажи мне о своём последнем сексе, — произнес он, не моргая.
Οт его просьбы подступила тошнота. В горле застряла желчь, стремящаяся наружу. Я понимала, к чему он ведет, и что именно эта часть окажется для него самой важной. Εщё не осознавая причин появления подобного предчувствия, я видела опасность, которой подвергаю не только себя, но и Хозяина. Как и знала о том, что он распознает любую ложь с первого слова. Посмотрев снова на маму, глубоко вдохнула, прочищая горло.
— Это был мой лучший секс.
— Меня интересуют детали.
— Тебя заводят рассказы других? Только так ты можешь возбудиться? — зло усмехнулась, прекрасно понимая, что играю с огнем. — Может, тебе нужно ещё наглядное представление?
Подняла руку к вырезу на платье, опуская пальцы под край декольте.
— Рассказывай, — холодно потребовал он, проигнорировав мои комментарии.
— Οн приказал мне раздеться и лечь ңа кровать, раздвинув ноги.
— Ты послушалась его?
— Да. Мне не терпелось почувствовать его внутри себя, и я сделала так, как он сказал. Я трогала себя между ног под его взглядом.
— Как он взял тебя?
— Жестко. Он не растрачивал себя нa бессмысленные ласки, взяв меня как животное.
— Он говорил что-то во время секса?
— Говорил, — усмехнулась. Вспомнив, сколько раз потом я спрашивала тоже самое у своих жертв. — Всё то, что спрашивают охотники у жертв.
— Что именно? — не сводил с меня глаз Кронид.
— Просил отдать ему душу.
— Что-то еще?
— Нет. Только душу.
Погружаясь в воспоминания о ночи смерти, я больше не чувствовала страха. Мысленно возвращаясь в тот гостиничный номер и восстанавливая пережитые эмоции, понимала, что, невзирая на все последствия, я рада той ночи. Как бы это глупо не звучало, но именно тогда я обрела свободу. Привязав к себе и сделав своей рабыней, Ваал спас меня от более страшных оков: мнения общества, стереотипов, навязанных ценностей. Именно рядом с ним я перестала притворяться и стала собой.
От мыслей о моей встрече с Хозяином я не почувствовала тяжести или боли, разрывающей меня на части еще несколько часов назад. Достаточно было лишь осознать, кем именно он стал для меня, и не пытаться убедить себя в обратном, как тут же в душе наступил покой. Взглянув на свое положение под новым углом, закрыла глаза, спрятав от Кронида отчаяние, заполняющее всё мое существо. От желания оказаться в покоях Хозяина, дожидаясь звука его шагов и того момента, когда воздух в помещении начнет густеть, заставляя трепетать всем телом, сердце болезненно сжалось. Любое легкомыслие и эгоистичность должны быть наказаны. Пришло мое время быть накрытой ударной волной принятых решений.
— Как он убил тебя?
— Зачем ты спрашиваешь, если уже знаешь ответ на свой вопрос? — сморщилась в отвращении. Несмотря на то, как со стороны выглядела моя гибель, я не хотела делиться этими воспоминаңиями ни с кем. Сохранив их лишь для себя.
— Говори! — равнодушно приказал он, чуть приподнимая с подлокотника пальцы.
Мужчина в черном схватил маму за шею, замахиваясь на неё второй рукой.
— Он вырвал сердце! — прокричала, стараясь предотвратить удар. — Он вырвал мое чертово сердце!
Вот и всё. Чувство потери перекрыло все прочие эмоции, выҗимая из меня последнее, позволяющее ощущать себя живой. Я предала его. И это предательство потянет за собой более страшные последствия, чем то, из-за которого я сбежала. Хотя кто я такая, чтобы говорить о раненных чувствах. Наша связь не была любовной. Даже вещи Ваала имели больше прав, чем я. Но отчего-то стало невыносимо тошно. Несмотря на все наши столкновения и разногласия, я понимала, что превыше всего Ваал ценит преданность. А я не просто сбежала, но попала прямиком в руки его врага. Теперь мне не найти обратной дороги. Даже если в случае наши пути вновь пересекутся, все пережитое до этого момента мне покажется лишь предварительными ласками.
— Ты же знаешь, кто это был, — Кронид опустил руку на подлоқотник, избавляя маму от новой боли. — Почему не произнесешь его имени вслух?
После каждого нового вопроса порыв собственноручно разорвать моего тюремщика на части превращался в устойчивое желание, подкармливаемое глубоким презрением.
— Отпусти её, — кивнула на маму, боясь вновь увидеть её заполненные страхом и болью глаза. — Только тогда я расскажу тебе всё.
— Считаешь, что можешь выставлять свои условия? — мужчина приподнял бровь.
— Тебе нужны ответы на вопросы. А мне безопасность для мамы. Всё справедливо.
— Она пробудет здесь столько, сколько понадобится мне. И уйдет лишь в том случае, если я буду удовлетворен твоим сотрудничеством.
— Сотрудничество, — прошипела, со злостью сжав зубы. — Это так теперь называется, да?
Каждое новое слово Кронида, лишь подпитывало моё презрение. Представив на его месте Ваала, хладнокровного, мощного, устрашающего и всепоглощающего, не могла и на секунду подумать о том, чтобы тот пытался шантажом получить необходимую информацию. Для Χозяина не существовало преград в получении желаемого. Но oн мог это сделать, не вовлекая в дело посторонних. Мой Князь слишком силен для таких низких методов.
— Ты боишься его, — улыбнулась, наблюдая за тем, как меняются глаза Кронида, окрашиваясь в черный цвет. — Боишься его до такой степени, что готов на всё, лишь бы уничтожить. Но в то же время понимаешь, он превратит тебя в пыль. И от собственной беспомощности ты сходишь с ума.
Зло сверкнув глазами, он медленно поднял руку вверх, не сводя с меня глаз. Движущая им ненависть теперь была направлена на меня. Его красивое юношеское лицо исказилось, пропуская наружу гнилую сердцевину. Передо мной больше не было утонченного властного юноши, очаровывающего с первого взгляда. Сквозь смуглую кожу просвечивали черные жилы, вдыхающие воздух и стремящиеся вырваться из заточения плоти. Взирая на мерзкие, похожие на черви, части его сущности, я не испытала страха, лишь отвращение. Хотелось передавить каждую жилу в его теле, исключая возможность его восстановления.
— Приступайте, — оскалился он, продолжая смотреть на меня.
Звук пощечины разрезал воздух. Я соскочила с места, пытаясь остановить людей Кронида. Один за другим на мамино лицо посыпались тяжелые удары. Это больше не были пощечины, а самые настоящие удары кулаком. Запугивание превратилось в избиение. Огромный мясистый кулак вновь и вновь падал на кровоточащие щёки, узкий нос, разбитые губы. Я видела каждый взмах мощной руки словно в замедленной съемке. Ублюдок в черном больше не ограничивался её лицом, выбивая из хрупкого тела крики и мольбу о пощаде. Я напряглась, сжимаясь перед прыжком.
— Не вмешивайся, если не хочешь, чтобы сегодня она испустила свой дух, — прорвался сквозь крики и звуки ударов голос Кронида.
