— Что ТЫ с нами …делаешь?
Сознание постепенно уплывало и меня морозило. Я только хотела смотреть в его глаза, чтобы понимать, сожалеет ли он о нас… так, как я сожалею. В этот миг я видела, что да…он сожалеет, я знала это на подсознательном уровне, той непередаваемой интуицией, которая тянется тонкой нитью от него ко мне…очень хрупкой, готовой порваться в любую секунду. Я чувствовала, что теряю сознание от слабости…но продолжала смотреть ему в глаза, пока полностью не погрузилась в какой-то зыбкий и липкий туман…
* * *
Эта дрянь согласна быть хоть чьей-то шлюхой! Хочет попробовать все прелести этого пути, она получит это. После этого все будет кончено для всех. Для нее, для меня, для того, что происходит. Я залетел в гостиную, оглядывая псов, находящихся там. Их было четверо, они пили и, похоже, что уже давно.
— У меня есть для вас подарок, — рявкнул, привлекая их внимание. — Та шлюха наверху, вы можете сделать с ней все, что захотите, — они удивленно уставились на меня. — Сейчас же, еб***е вы ублюдки!
Когда до них дошел смысл моих слов, на лице каждого из них появилось хищное выражение лица. Не заколебавшись, они сорвались с места, и пошли на верх.
Я взял бутылку, стоящую на столике. Сел на диван, делая глубокий вдох-выдох. Теперь можно про неё забыть. Всё кончено.
Закинул ноги на столик, допивая бутылку. Шум, доносящийся сверху, раздражал. Грубый хохот, всхлипывания, гулкие удары. Опустил ноги, крутя бутылку в руке и всматриваясь в стекло. Снова всхлипы и удары. Сердце в груди замирало от этих звуков на мгновение и снова неслось вскачь. Пытался вчитываться в слова на этикетке, но все внимание было сосредоточено на доносящихся сверху звуках. Я прекрасно был осведомлен с тем, как мои ребята обращались со шлюхами. Моё треклятое воображение отлично демонстрировало то, что они сейчас проделывали с ней. Как они дотрагиваются до её белой кожи своими погаными пальцами, прикасаются к ней своими мерзкими лапами. Бутылка в моей руке треснула. Моё дыхание перешло из спокойного в затрудненное. Бл***ь, нужно дождаться, когда это все закончится и тогда я смогу жить дальше. Встал с дивана, дотягиваясь до другой бутылки. Но воображение меня не слушало. Будто находясь там, наверху, я видел, как они сжимают своими лапищами её округлую грудь с аккуратными сосками… Сделал глоток… Видел, как они дотрагиваются до её плоти, которая принадлежала до этого только мне. Бутылка улетела в окно, с грохотом разбивая его. Ах, да, ещё она отдалась своему мужу, предала меня, а потом сказала, чтобы я отдал её своим псам. Тело сотрясало мелкая дрожь, требующая успокоения. Я не должен вмешиваться. Жизнь должна вернуться в прежнее русло, а с ней этого никогда не произойдет. Картинки того, как они входят в её тело, кончают в неё, заполнили мою голову. Я зарычал, опрокидывая диван. Не понимая, что делаю, взлетел по лестнице, выбивая дверь.
Дверь разлетелась от моего удара, открывая для меня то, что рисовало мое воображение. Их руки были повсюду на её теле. Один усадил её на колени перед собой, расстегивая ширинку.
Секунда — и мои руки сворачивают его голову.
— Это моя бл*дь! — закричал, ударяя второго кулаком в лицо, ломая его кости.
— Никто не смеет прикасаться к моим вещам! — схватил третьего за шкирку, отшвыривая к лестнице.
Повернулся к четвертому, но его уже не было в комнате. Воздуха катастрофически не хватало. Посмотрел на неё, стоящую на коленях, с разбитым затравленным лицом.
— Ты моя шл*ха, и обслуживать будешь только меня, — схватил за плечи, кидая на кровать, одновременно отрывая пуговицу на джинсах.
Ярость пылала во мне так ярко, что я не видел ничего вокруг, кроме её тела, из-за которого я слетел с катушек. Перевел взгляд на её окровавленное лицо. Из-под её закрытых век сбегали слезы, смешиваясь с кровью. В груди все моментально сжалось. От нежного личика, того, что свело меня с ума, не осталось ничего. Только синяки. Я позволил каким-то ублюдкам сделать это с ней. Ублюдкам, которые не имеют на неё никакого права. Я провел большим пальцем по её щеке, вытирая слезу. Она не реагировала на моё прикосновение, только сильнее зажмурила глаза. Чёрт, я добровольно отдал её на съедение этим тварям. Ужас обрушился на меня, показывая весь тот кошмар, который я собирался сделать с ней. Наклонился к ней, обнимая за плечи и осторожно усаживая к себе на колени.
— Что же я делаю? Что же я делаю? — прижал её к себе, целуя в волосы, лоб. — Что же ты с нами сделала? — откуда-то изнутри начала распространяться дрожь при воспоминании о том, каким счастливым был я с ней. Как эти зажмуренные глаза светились счастьем при каждом моем появлении, как она бросалась ко мне в объятия.
Медленно я целовал её лицо. Оставил осторожный поцелуй на каждом веке, поцеловал раны на щеках, подбородке, слегка дотронулся до её губ.
Каждое прикосновение к ней отзывалось болью в груди. Не должно быть на её нежной коже таких страшных следов. Убью каждого, кто причинил ей боль! Убью! Целовал её лицо снова и снова, задержав дыхание, боясь причинить ей новую боль.
Она приоткрыла заплывшие глаза, посмотрев на меня усталым, наполненным болью взглядом. В ее глазах было столько отчаяния и муки, которые отозвались во мне немой безысходностью, сковывающей тело тяжелыми цепями.
— Что ТЫ с нами делаешь? — хрипло спросила она.
Ее слова эхом отзывались в моей голове. Глаза цвета моря пристально смотрели в мои, не моргая, пробираясь на самую глубину, выискивая ответы на все свои вопросы. Я чувствовал, как она разрывает не затянувшиеся раны в моей груди, заставляя их снова кровоточить. Я словно был ею загипнотизирован. Наблюдал, как ее взгляд тускнеет, пока веки полностью не закрылись, и она безвольно повисла в моих объятиях.
Она была такой маленькой и хрупкой в моих руках. Я смотрел и не понимал, почему позволил кому-то еще дотронуться до нее. Из оцепенения меня вывела вспышка памяти, где она уже не была моей, а отдавалась другому, смеясь надо мной.
Меня снова затрясло от этих воспоминаний, как и от осознания того, что не могу ее убить. Я осторожно положил ее на кровать, прикрыв одеялом, и вышел за порог.
Глава 20
В который раз за последние дни меня лихорадило из-за нее. Даже алкоголь не лез в глотку. Я сидел в своем кабинете, закрыв глаза руками, пытаясь выкинуть из головы картинку нашей с ней последней встречи. Её слабый обвиняющий шепот звенел в ушах громче любого ультразвука. Пустой взгляд снова и снова прожигал черную дыру во мне. Распорядившись, чтобы снова установили дверь в её комнату, я отправился на поиски тех ублюдков, что посмели поднять руку на нее. Как я и ожидал, они сбежали из логова. Распорядился доставить их ко мне и закрылся в своем кабинете. Снова и снова воспоминания о том, как я держал её в руках, целовал, прижимал к себе, подтачивали мое стремление пойти в комнату наблюдения и убедиться, что она все ещё дышит. Выкурив пачку сигарет, я поднялся с кресла, поддался этому зову. Осознание того, что она такая хрупкая, снова лежит без сознания уже во второй раз за последние дни выжгла все остальные мысли. Я не заметил, как стоял перед её дверью, так и не дойдя до комнаты наблюдения.
