Именно тогда решил отправить тот конверт с результатами ДНК. После уничтожения Сангре Мехикано я немедленно покинул Эл — Эй, захватив с собой в качестве сувенира только расчёску Марины. По её волосу я смог провести тест, подтвердивший то, что я всегда знал. Для одного из нас Асадов не был биологическим отцом, а для кого именно, не имело значения. Появившаяся после обнаружения конверта охрана у дома девочек и постоянно сопровождающие её копы дали ясно понять, что это не самое подходящее время для обнаружения себя. И я продолжил просто ждать подходящего момента. И он наступил. Софи уехала с Муньесами из города, у Марины был выходной, и Рыжего нигде не наблюдалось поблизости. Более удачного момента для появления быть не могло.
Только дойдя до их улицы, увидев входную дверь, вмиг почувствовал себя непрошеным гостем, решившим вломиться в чужой дом без спроса и натоптать там грязными ногами. Меня никто не ждал. Возможно, она даже забыла обо мне или еще больше убедилась в моей ничтожности. Я струсил. Боялся снова испортить ей жизнь. И я не свернул к заветной двери, направившись напрямую мимо дома, где было всё, о чем мечтал. Увидев её через занавески, лишь сжал крепче кулаки, борясь с порывом наплевать на всё и пойти поговорить с ней. Прижатый к её плечу телефон напомнил о том, насколько нормален её мир без меня, и двинулся дальше.
Всё изменилось, когда я почувствовал на себе взгляд Марины. Я не мог спутать его ни с чьим другим. Только на её присутствие отзывалось всё мое существо, только от её взгляда сердце замирало.
— Это не можешь быть ты! — Марина вцепилась мне в воротник, осматривая моё лицо.
Я молча занёс её в дом, положив на диван.
— Ты призрак?
— Это правда я. Во плоти, — ответил не в силах отвести от неё глаз, и борясь с желанием схватить Марину в объятия, глубже вдохнув любимый ванильный запах волос, пропитавший каждый предмет в этой комнате.
— Ты умер, — её ногти впивались мне в шею, а испуганные глаза всё еще отказывались поверить увиденному.
— Для всего мира — да, — спокойно ответил, усаживаясь рядом с ней на диван, позволяя сделать со мной всё, что захочется.
Я бы понял, если она избила меня, плюнула в лицо или потребовала больше никогда не появляться ей на глаза. Но Марина была по-настоящему шокирована, увидев меня. Во что перерастет её состояние, когда она придет в чувство, можно было только догадываться. А я благодарил случай, что позволил мне урвать хотя бы эти мгновения рядом с ней, и Котёнка, не закричавшую на всю улицу и не начавшую звать полицию.
— Но, как? — испуганно отпрыгнула от меня, вжимаясь в подлокотник дивана.
— Я же обещал, что больше не отпущу тебя! — горько усмехнулся, запоминая каждую черту и впитывая мелкие изменения, произошедшие с ней за это время.
* * *
В тот день она прогнала меня из дома, сказав, чтобы я больше никогда не смел приближаться к ней или Софи. Но уже на следующий день постучалась ко мне в квартиру, найдя адрес, оставленный мной перед уходом. Она накинулась на меня с кулаками, заливаясь слезами. Позволяя ей выпустить пар, дождался, когда она выдохнется, прижавшись лбом в моей груди. Поцелуями осушая её лицо от солёных дорожек, я наконец-то оказался с ней, моей Чикой, моим Котёнком.
С годами Марина стала ещё прекраснее. Она больше не походила на девчонку, превратившись в шикарную женщину, способную свести с ума любого. Трудности и трагедии закалили её характер, обернув в металл, покрытый шипами, научив стоять за себя и давать отпор. Но на самом деле, больше всего её изменило материнство. Ответственность за жизнь другого человека научила быть внимательной к другим и вдумчиво принимать решения.
Марина покинула меня спустя несколько часов. Тогда я не знал, чего именно стоит ожидать от этой встречи. Но она пришла на следующий день, не пропуская ни одного дня после. Я упивался ею. Старался насытиться каждым моментом, запоминая все её прикосновения, слова и ласки, после заполняя часы одиночества воспоминаниями о наших мгновениях. Десять лет назад мне стало бы мало тех крох, которые она могла дать мне. Но теперь, пройдя такой длинный путь и перекроив полностью свою жизнь, был благодарен за каждую секунду, проведенную вместе.
Первой радостной вестью для меня стало прекращение встреч Марины с ирландцем. Оставалось всего две причины, по которым мы должны были продолжать прятаться. И главную из них звали Софи. Невзирая на моё жгучее желание как можно скорее познакомиться с дочкой, Марина не собиралась представлять нас друг другу. Объясняя это стрессом для ребенка, отсутствием ответов на вопросы, последующие за этим знакомством, и кучей других отговорок. В реальности, как Котёнок рассказала позже, она просто боялась допустить меня к дочке, растоптав её мир. Она боялась моего прошлого образа жизни, не веря, будто я могу существовать иначе, боялась моих врагов и меня самого. На этот раз она не скрыла от меня ничего, рассказав о причинах возвращения в Лос-Анджелес. И слушая её, я не мог думать ни о чем другом, кроме собственной омерзительности в её глазах, недоумевая, почему всё же она приходит ко мне. Когда за спиной такой багаж из отходов, называемых нашим прошлым.
Но время шло, прятаться становилось всё сложнее и, в конце концов, нас разоблачила причина «пряток» номер два. Пабло, он же Андрес, он же Джозеф, начал подозревать Марину в существовании постыдного секрета, когда Софи стала оставаться у них в доме чуть чаще обычного. Только узнав её тайну, не стал счастливее. Приготовившись застрелить меня на месте или тут же отправить обратно за решетку. После долгого разговора с Мариной и моего многочасового допроса на чертовом детекторе лжи он сдался, отдалившись от Котёнка и отказываясь от общения с ней больше месяца. Возобновив дружбу с Мариной, Андрес так и не смог воспринимать меня иначе, чем преступника, внимательно следя за каждым моим шагом.
На вопросы ребёнка, что случилось с Крёстным и куда исчез Рыжий, Марине пришлось сочинять невнятные ответы, и она моментально была уличена во лжи. Тогда и произошло моё знакомство с дочкой.
Совершая шаг за шагом, мы восполняли пробелы в знакомстве, стараясь лучше узнать друг друга. Изначальная осторожность со стороны Софи сменилась любопытством, из чего позже начал строиться скелет наших отношений. Я не знал, как общаться с детьми, как и не знал, каково это быть отцом, но моя маленькая тигрица терпеливо учила меня, давая возможность стать тем папой, которого она заслуживала. И я старался изо всех сил, чтобы не подвести её и хотя бы в её глазах когда-нибудь стать настоящим героем.
— Скоро осень, — поёжилась Марина, от нового порыва ветра. — Мы больше не сможем прятаться на катере.
— Нам не нужен катер, чтобы быть вместе, — прижал ее к себе, положив голову к себе на грудь.
Ее шелковая кожа покрылась мурашками, и она прильнула ко мне еще теснее в поисках тепла.
— Не нужен, — замолчала она.
Между нами повисла тишина, и никто не решался нарушить ее. Слушая легкий шум волн и размеренное дыхание Чики, перебирал пальцами её волосы и думал о том, что я чертовски счастливый ублюдок.
