С того дня, мы стали проводить вместе всё время, на которое я прилетал в штат Мэн. Улетая от Марины для того, чтобы играть собственную роль, в определенный момент поймал себя на том, что думаю о ней все больше, и считаю дни до новой встречи. Я не заметил, как она заполнила мои мысли и стала путеводной звездой. Именно к ней я тянулся каждый раз, как только выпадала возможность сбежать от фальшивой чужой жизни. Оказываясь рядом с Мариной, я обретал покой. Не требовалось притворяться другим, изображать кого-то, кем не хотел быть. Порой мы могли даже не разговаривать, и, тем не менее, я чувствовал себя согретым её близостью, как теплым весенним солнцем.
Подготавливая девушку к заданию, не мог и подумать, через какую боль буду проходить сам, кинув ее в эту пропасть. Я прекрасно знал, что именно ей предстоит делать и насколько опасной будет наша афера. И все же, будущее представлялось чем-то далеким, размытым и отчасти нереальным ровно до тех пор, пока я не увидел в одной комнате её и Альварадо. Именно тогда я окончательно осознал, во что втянул женщину, ставшую близкой и даже родной. Оказалось, достаточно взглянуть на выражение лица Ангела и понять, какие чувства она в нем вызывает. Коп во мне ликовал, получив подтверждение собственным догадкам. Только сердце уже тогда твердило, как сильно я буду жалеть об этой затее.
Сложнее всего оказалось позже, когда я познакомился с Мариной, ломающей себя каждый раз перед встречей с Альварадо. В ней словно переключалось что-то, и она переставала воспринимать настоящее, погружаясь в пучину собственных кошмаров. В эти мгновения я ненавидел себя за необходимость принуждать ее к подобным страданиям. Ненавидел Ангела, что довел ее до такого. Ненавидел банду, вынуждающую предпринимать крайние меры для ее уничтожения.
Я всегда знал, насколько опасен наш план и насколько сложно его воплощение, но воспринимал это отстраненно, не впутывая личные чувства и мотивы. А теперь всё изменилось. Задание перестало быть лишь работой, занимающей все время и вытеснившей личную жизнь. Оно стало смыслом просыпаться, от исхода операции зависели судьбы многих людей. Нельзя допустить ни малейшего промаха, иначе расплата будет слишком велика, и беспокоит меня вовсе не собственное благополучие. Всё, о чем я мог думать, это — как можно скорее вытащить отсюда Марину и обеспечить её безопасность. Я был готов наплевать на план, на чертовых Сангре Мехикано вместе с Ангелом, спрятав Марину и Софи где-нибудь заграницей. Я даже собирался бежать вместе с ними, но, как бы мне этого ни хотелось, и Марина, и я знали: подобное теперь стало совершенно невозможным. Увидев одержимость ею в глазах Ангела, никто не станет сомневаться, что он ни за что не позволит ей убежать от него снова.
Притворяясь на публике парой, целуя мягкие губы Марины, я начинал верить в реальность нашего представления. Мне хотелось, чтобы оно никогда не заканчивалось, и хрупкая белокурая девушка действительно осталась со мной. В сердце горела надежда на то, что после завершения задания, так оно и случится. Но не важно, как страстно я мечтал об этом, мечтал подарить Марине тихую гавань и крепкое мужское плечо, я не мог игнорировать то, как она смотрела на Альварадо, как сбивалось её дыхание в его присутствии. Понимал, что не смогу выиграть борьбу за сердце девушки до тех пор, пока он стоит на моём пути.
В ожидании Ангела на вилле в Майами внутри меня все клокотало от волнения. Я уже заметил перемены в Марине, в ее поведении. И ждал, что именно эти выходные станут поворотным моментом во всей операции. Нужно было продвигаться вперед, и Марина дала ясно понять, что готова к следующему шагу. Неизбежность надвигающегося накрыла меня словно цунами. Даже зная о необходимости подобного шага, я надеялся, что можно добиться цели иначе. Наблюдая за их обоюдной тягой, все еще пытался отрицать очевидное. Боясь всего происходящего, она тянулась к нему словно магнитом, летела к его огню, зная, что обожжет крылья, хотела его, хотела всего, что должно случиться и одновременно ненавидела. В этом я не сомневался ни секунды. И только ее ненависть по-прежнему заставляла у меня в груди теплиться надежду на то, что после окончания всего этого безумия Марина сможет разглядеть во мне кого-то большего, чем просто друга.
Я вернулся в особняк после переговоров с китайцами. Нужно создавать видимость активности, действовать, подгоняя Сангре Мехикано. Сосредоточиться на разговоре совершенно не получалось. Мысленно я представлял Марину в жадных лапах Альварадо. И стыдно признаться в том, что именно меня сводило с ума в этих картинках. Зная о риске нахождения в обществе Ангела для Марины, я беспокоился не за её безопасность, а за чувства, что она испытывала к нему. Но больше всего я не находил себе места, представляя её в его объятиях, как она отдавала ему своё тело вместе с частью души. Хуже всего во всей этой ненормальной ситуации было то, что от меня больше ничего не зависело. Единственной моей ответственностью оставалась жизнь Марины. И я намеревался спасти её любой ценой.
Перешагивая порог, я слышал только стук собственного сердца, отбивающего набатом ритм моего страха. Да, я боялся возвращаться в этот дом. Боялся застать Марину, решившую наплевать на прошлое и поддаться чувствам. Боялся, что не узнаю ее после времени, проведенного с ним.
Дом, отражая моё состояние, словно боялся издать малейший звук и тем самым разоблачить мой провал. Гулкие звуки шагов отражались от стен, напоминая об одиночестве. Почему оно стало ощущаться особенно остро сейчас? Я мог только догадываться. Наверное, все дело в том, что даже такие ублюдки, как Альварадо, получали порцию искренней любви. Притворяясь же кем-то другим, рассчитывать на взаимность чувств, практически, невозможно. И осознание подобной шутки вселенной неизбежно накатывало, напоминая о моём месте в мире.
Поднимаясь на второй этаж и прислушиваясь к безмолвию немого дома, дошел до спальни. Онемевшими пальцами дернув за ручку двери, вошел внутрь, приготавливаясь столкнуться с тем, что меня ждало. Встречаться с действительностью оказалось страшнее, чем лезть в логово врага.
— Ты вернулся, — сказала Марина раньше, чем я успел её заметить. Голос девушки звучал так же, как и прежде, успокаивая бурю в моей душе.
Поднял глаза, отыскивая ее взглядом. Она сидела у туалетного столика, смотря на меня через зеркало.
Увидел ее лицо — и все тревоги спрятали свои мерзкие головы, оставив радость от встречи.
— Как все прошло? — повернулась ко мне, заглянув прямо в глаза, и сердце пропустило удар от тепла в её взгляде.
— Хорошо, — улыбнулся, понимая, что она всё та же девушка, что я оставил несколько часов назад. Ее забота согревала меня, заставляя забыть об одиночестве. — Скучно, но продуктивно.
— Рада, что тебе удалось ненадолго сбежать отсюда, — робко улыбнулась она.
Я не сомневался в искренности слов и чувств Марины. Но внезапно во рту появилась горечь. Вина прокладывала себе путь наверх из самого центра груди, затмевая первоначальное облегчение от встречи. Я презирал себя за отсутствие и предоставление её на растерзание собственных чувств, долга и Ангела.
— Что-то случилось? — прошел вперед, усаживаясь на край кровати. Едкое предчувствие, сжимающее сердце всё время, проведенное вдали от неё, растекалось по крови.
