Марина замерла на мгновение, отворачиваясь к зеркалу. Взяв в руки кисточку для румян, она прикоснулась мягкими ворсинками к щеке. Я заметил, как дрожат её пальцы, и грудь защемило от собственной беспомощности. Мог ли я зваться мужчиной, черт возьми, если толкал девушку на вынужденные страдания?
— Ничего, о чем следует волноваться, — отстраненно проговорила она. — Всё идёт по плану. Так что, это скорее хорошая новость, чем плохая, верно? — встретилась со мной взглядом через зеркало, ища у меня поддержки.
Получив подтверждение своим догадкам, почувствовал холод, расползающийся по телу. Теперь у неё не было дороги назад, как бы я не продолжал верить в обратное. Всё изменилось. Всё, к чему я стремился весь этот год, внезапно потеряло значение. И то, что считалось хорошим еще несколько недель назад, теперь утратило причины, по которым я верил в это.
Марина умоляла взглядом ответить, что её муки не напрасны, что всё еще имеет смысл. И основные мотивы операции оставались в силе. Только вот я не чувствовал прежнего энтузиазма. Всё, о чем думал теперь, была она и только она. Размышляя над вопросом, не знал, как должен ответить. Ведь мы всё еще пытались избавиться от гнезда змей, сделать жизнь чуточку лучше и безопаснее.
— Это — отличная новость, — нашел в себе силы изобразить улыбку, слыша, как разбивается на осколки моя совесть. — Только не забывай о безопасности. Тебе есть, ради кого беречь себя.
— Не волнуйся. Я помню инструктаж и еще более четко помню, ради кого всё это начато.
— Тогда остается лишь действовать дальше, — убеждал больше себя, чем подбадривал Марину.
— Очень скоро все мы получим желаемое, — её глаза потемнели, и она снова отвернулась от меня к зеркалу.
Я смотрел на её уверенное и даже немного жестокое выражение лица, понимая, что она говорит о мести. Но назойливая мысль снова и снова жалила меня:
«К концу этого задания желания разрушат наши жизни».
Глава 15
Пейзаж за окном смешался, превратившись в зелено-голубую сплошную пелену. Мне было плевать на изображение, мелькающее по ту сторону машины, как и на цель данной поездки. Мысленно я находился совершенно в другом месте, всматриваясь в кошачьи глаза цвета моря. Поведение Марины совершенно выбило меня из колеи. Прокручивая в голове события минувших выходных, снова и снова погружался то в лед ее безразличия, то в пламя страсти. В Чике словно уживались два человека, намеренных заставить меня заплатить за все грехи. Думая, что пытка отчуждением самая страшная из припасенных ею, я жестоко ошибался. Ничто не сравнится с отстраненностью и безразличием после того, как сначала дают надежду на большее, надежду на прощение, а после — тут же отбирают, резко выдернув из-под ног, будто грязный коврик. Она подпустила меня к себе, позволяя вспомнить, каково это — быть с ней, упиваться сладостью и пылкостью ее тела, поверить на мгновение, будто и меня может кто-то любить. Но все это оказалось лишь фантазией, жестокой насмешкой, принятой за истину. Никогда еще мне не было так мучительно больно падать на землю.
Эта холодная, расчетливая и бездушная девка была кем угодно, кроме моего Котенка. Лишь в моменты близости я смог разглядеть в ней ту, о ком кровоточило сердце и разрывалась душа. Получить ее в свои объятия оказалось самым большим подарком из всех возможных. И самым жестоким! Отчужденность Марины, последовавшая за нашим единением, шокировала меня. Я не знал, как следует реагировать на подобное поведение и смогу ли я вернуть ее себе не на краткий миг, а навсегда. Она играла со мной, словно котенок с клубком ниток, то приближая к себе, то снова отпихивая в сторону. И в конце меня ждет та же участь, что и любую другую игрушку. Марина забудет обо мне. Только это совершенно не входит в мои планы. И она увидит, насколько сильно я ей нужен. Пусть еще не понимает этого сама или не желает принять, но в результате ей предстоит корчиться от той же жуткой зависимости от меня, в которой держала меня сама.
Выходные напоминали мучительный сон, участие в котором вызывало отторжение у всего организма, и в то же время я не желал просыпаться и возвращаться в унылую реальность. Именно так я чувствовал себя рядом с Чикой. Без Марины жизнь напоминала графический рисунок, лишенный ярких красок и атмосферы. Не чувствуя её поблизости, мне не хотелось двигаться вперед. Словно жизнь замирала. А суета и перемещения вокруг не вызывали ничего, кроме раздражения и агрессии. Мне неизменно хотелось сорвать злость на ком-то, и ничто не могло поменять моего настроя, кроме неё. Лишь рядом с Котёнком во мне просыпалось что-то ещё помимо злости. Именно с ней я выходил из ступора и начинал снова жить. Вот только присутствие Переса не позволяло моей ярости утихнуть. Ублюдок раздувал её, словно ветер костер, и то, когда именно я потеряю контроль и превращу его смазливую рожу в отбивную, лишь вопрос времени.
Марина пробуждала во мне самые лучшие качества, о существовании которых я не догадывался, и в то же время — самые худшие. Я чувствовал себя жидкой взрывчаткой, во избежание взрыва которой, требовалось поддерживать определенную температуру. Пока меня удерживало раскаяние и беспомощность, те новые эмоции, что никогда не приходилось испытывать раньше. Опыт наших прошлых отношений с Котёнком показал — не всё может быть получено силой. Ранее оттолкнув её таким образом, прекрасно понимал, что стоит мне хотя бы на шаг оступиться второй раз — и нового шанса не будет. Марина указала на моё место. И если до этого я думал, будто будет достаточно трахнуть её как следует, и тогда я смогу достучаться до своей Чики, то после я перестал надеяться на скорое окончание битвы. Она не собиралась прощать меня, как и не собиралась давать нового шанса. Даже несмотря на проблески прежних чувств, успевших промелькнуть в её глазах в то время, когда она стонала подо мной, теперь я не был уверен во взаимности наших прежних эмоций.
Остаток пребывания в особняке Переса прошел, будто под кайфом. Я снова наблюдал за ним с Чикой и не верил в действительность происходящего. Не мог поверить, что та циничная сука, делающая вид, будто я пустое место, а придурок у неё под боком — центр вселенной, и та, что всего несколько часов назад добровольно легла под меня, умоляя дать ей кончить и крича мое имя, один и тот же человек. Меня тошнило от лицемерия и фальши, тошнило от необходимости притворяться и делать вид, что все прекрасно. Я даже забыл об Эстер, терпеливо принимающей мое дурное настроение и отстраненность. На тот момент мне было плевать даже на причины ее странного поведения. Марине вновь удалось пошатнуть мой мир, окунув в ледяную воду. И теперь я плохо понимал, в каком направлении должен двигаться дальше.
— Ангел, мы на месте, — вывел из транса голос водителя.
Только в этот миг заметил раздвигающиеся массивные ворота и охранников, нашпигованных оружием и натыканных по всему периметру особняка. Не так-то просто добраться до Большого Денни без его согласия на визит. Для не приближенных возможность добиться разрешения попасть в его резиденцию походила больше на выигрыш в лотерею, или же означала конец пути. Если вас впустили однажды и позволили выйти за ворота на своих двоих, то подобный кредит доверия требовал подтверждения преданности. Стоило оступиться, и кто знает, каким раем мог оказаться ад последних часов жизни споткнувшегося.
