— Да, конечно.
Выдохнула, услышав утвердительный ответ.
— Только…
Замерла, зная, что могу ожидать от этого человека чего угодно.
— Не могла бы ты поставить несколько подписей перед уходом?
— Каких?
Я знала, что не просто так он заявился сюда одновременно со мной. И скорее всего, Иван следил за домом, раз узнал о моём приходе, что уже само по себе не могло являться хорошей новостью. Я ему нужна, и вряд ли ради теплого объятия или напутственного слова. По всему поведению дяди явно читалось нетерпение. И пусть бумаги отца на бизнес, дом — и все вместе взятое, представляющее ценность, не имели для меня ровным счетом никакого значения, отдавать это ему, зная, как он распорядится всем, оставшимся от нашей семьи имуществом, не вызывало воодушевления. Я бы предпочла пожертвовать все на благотворительность или даже спустить с молотка, но ни в коем случае не позволить жадным руками дядюшки заграбастать это себе и окончательно очернить память об имени Асадовых. Но затем вспомнились последние встречи с отцом, мамины приглушенные рыдания в подушку по ночам, когда она считала меня давно уснувшей, ненавистную клетку, уготованную мне в качестве будущего, и тогда испарились последние капли ностальгии.
— Слушай, дочка, — произнёс он, надев льстивую улыбку.
Меня передернуло от его неестественной доброжелательности и слова, которым он не имел права называть меня.
— Ты знаешь, я стараюсь поддерживать дело твоего отца и не дать ему потонуть. Но, не имея на него официальных прав, не могу проводить законные сделки, и это как отпугивает большую часть его старых партнеров, так и кажется мало привлекательным для новых. И стоит тебе поставить подпись вот здесь, — открыл папку, показывая на место в документе, — как я смогу управлять его бизнесом официально. Естественно, часть доходов будет перечисляться тебе, — тут же затараторил он, пытаясь убедить меня в правдивости лжи.
— Я подпишу. И не нужно никаких отчислений, — протянула руку, намереваясь покончить со всем необходимым и оставить всё позади.
Хотелось как можно скорее убраться отсюда и не видеть ни этого дома, ни этого человека и, вообще, никакого напоминания о прежней жизни.
Не медля ни секунды, видимо, всё же опасаясь упустить свой шанс, Иван шагнул навстречу, доставая из внутреннего кармана пиджака ручку и протягивая её мне вместе с папкой. Внезапно дядя Ваня оказался настолько близко, что я почувствовала на себе его отвратительное дыхание, отдающее перегаром, вперемешку с сигаретным дымом. Инстинктивно отстранилась от него. Даже в детстве я сторонилась его, не испытывая совершенно никакой симпатии. Тогда я не понимала, чем именно он отталкивал от себя, но с возрастом неприязнь лишь усиливалась, и вместе с ней увеличивался стыд за родство с подобным человеком. Только сейчас, пройдя через жуткие события прошлого года, я осознала, кого именно в нашей семье стоило стыдиться. Пусть Иван был мерзким, беспринципным наркоманом, готовым на всё ради собственной выгоды, но он не скрывал своей сущности, открыто демонстрируя гнилое нутро общественности. Самым гадким членом семьи оказался мой собственный отец, скрывающийся под маской добропорядочного гражданина, политика и семьянина, совершено аморальный и безнравственный тип, готовый пожертвовать всеми ради своих грязных делишек. Неприязнь к Ивану никуда не ушла, но оставалась похожей больше на физический дискомфорт, чем то абсолютное разочарование и презрение, что испытывала к отцу. Только утверждать, будто, выбирая из двух зол меньшее, готова принимать Ивана как члена семьи, я не могла и не хотела.
— Вот здесь, — ткнул огрубевшим пальцем в бумагу, указывая место, где я должна оставить подпись. — И здесь, — быстро переворачивал одну страницу за другой.
Я знала, что отказываюсь не только от бизнеса отца, но и от всего имущества, но с каждым росчерком чернил на белой бумаге ощущала большее облегчение, чем могла ожидать от подобного момента. В ту минуту я официально прощалась с прежней жизнью и фамилией.
— Всё? — поставила подпись на последнем листе.
Лицо Ивана расплылось в довольной улыбке.
— О большем и не мог просить.
Кинув взгляд на часы, висевшие над камином, увидела, что уже выбилась из графика. Оставалось неясным, почему до сих пор Андрес не появился проверить, всё ли в порядке. Ведь согласно плану, если я задерживаюсь, то он заходит внутрь. Тревога острым клинком, пробивала себе дорогу к самому центру груди.
— Мне пора, дядя Ваня.
— Беги дочка, — улыбнулся он, не скрывая своего ликования. — Береги себя.
Избегая ненужных слов и неуместных прощаний, поспешила к черному входу, туда, где меня ждал Андрес.
— Передавай привет Пабло, — услышала за спиной гадкий смех, не предвещающий ничего хорошего.
Безотчетная тревога подгоняла меня к выходу. В голове пульсировала только одна мысль: «Пусть всё будет в порядке. Пусть всё будет в порядке». Прибавив шагу, практически побежала, оказавшись на улице. Отвыкнув в полумраке от солнечного света, сощурилась, перешагивая через порог. Но даже несмотря на резь в глазах, смогла разглядеть то, что заставило меня замереть. Тело Андреса лежало неподвижно на земле. При виде этого сердце ухнуло вниз.
— Нет, нет, нет, нет, — кинулась к нему. — Андрес! — упала на колени рядом с другом, схватив его за плечи.
Стук сердца отдавался в висках, а руки тряслись от страха. С ним не могло что-то случиться. Только не с ним и только не по моей вине.
— Очнись же! — трясла его за плечи, лихорадочно осматривая на наличие ранений. — Очнись!
— С ним всё в порядке, — услышала позади голос Ивана. — Пришлось вырубить его, чтобы не мешал нашему разговору. Но он жив.
Наклонилась ниже, приложив ухо к груди, и услышала тихое, еле различимое сердцебиение. Жив. В тот же миг почувствовала облегчение. Единственное, чего я опасалась — это его гибели. Я не могла потерять его, не могла так сильно его подставить.
— Что ты с ним сделал? — зло выкрикнула, обернувшись к дяде.
— Твой жених очень упрямый, когда речь заходит о тебе. Он так яростно сопротивлялся тому, чтобы я вошел внутрь. Благо Алексей, — посмотрел куда-то за мою спину, — вошел с другой стороны и вырубил его рукояткой пистолета, предотвращая ненужные крики и споры.
Обернулась, только теперь заметив огромного подручного Ивана, опершегося на автомобиль Андреса.
— Какой же ты мерзавец! — прошипела, всё еще пытаясь привести в чувство друга. — Вы же деловые партнёры! А ты променял выгодное сотрудничество на убыточный бизнес отца.
— Нас с Пересом больше ничего не связывает, — равнодушно проговорил он.
— Что? — нахмурилась, быстро посмотрев на дядю, а затем снова перевела взгляд к обездвиженному телу на земле.
— Пабло не рассказал тебе, как после приговора твоего мексиканского любовника Денни отменил все заключенные Ангелом договоренности, пересматривая их ликвидность? И как выяснилось, ни сделка со мной, ни с твоим благоверным невыгодны Сангре Мехикано. А без посредничества мексикашек Перес не захотел иметь с нами ничего общего.
