— И раз вы больше не партнёры, то ты решил не заморачиваться и просто убрать его с пути? — шлёпала Андреса по щекам снова и снова.
— Нет, что ты, дочка, — усмехнулся он. — Мне ни к чему война с пуэрториканцами и остальными латиносами. Да и к тому же, тебе следует как-то устраивать свою жизнь.
— Вот спасибо, дядя, за проявленную заботу.
Андрес наконец-то пошевелился, частично рассеивая мои опасения.
— Пабло! — позвала его, опасаясь реакции Ивана на обнаружение истинной личности Андреса. — Пабло, постарайся встать, я помогу тебе добраться до машины.
— Может, стоит помочь, племяшке? — пробубнил басом подручный Ивана.
— Не нужна мне ваша помощь! — приподняла спину лежащего мужчины, закидывая его руку себе на плечи.
— Лёха, ты всё же помоги девочке.
— Вставай, Пабло, пожалуйста, — попыталась приподнять его, но запнулась и упала на землю.
Огромные ладони коснулись руки Андреса.
— Не трогай его, чудовище! — крикнула, стараясь отпихнуть в сторону дядиного шестерку.
— Не сопротивляйся, дочка. Он просто посадит его в машину, — скучающим тоном старался убедить меня в безобидности их намерений Иван.
— Как я могу тебе верить?
Попытавшись еще раз поднять тяжелое мужское тело, поняла бесполезность своей затеи, решившись принять столь любезное предложение.
— Только попробуй навредить ему еще боль…
— Я уже получил все необходимое. Зачем мне вредить будущему зятю, — перебил Иван, хрипло рассмеявшись.
Алексей поднял обездвиженное тело Андреса за подмышки, подтаскивая его к машине. Я подбежала к автомобилю, открывая дверь и помогая шестерке Ивана уложить его на заднее сидение. Захлопнув дверь, обогнула машину, усаживаясь на место водителя.
— Надеюсь на скорую встречу, дочка! — было последнее, услышанное мной от Ивана сквозь звук мотора.
Сдав назад, развернула автомобиль и, нажав на педаль газа, покинула чертово место, оставив позади себя лишь облако пыли.
К этому времени мы уже должны были сесть на яхту, на которой согласно легенде отправлялись в круиз. Но в реальности яхта должна лишь отвезти нас подальше от города, где мы смогли бы пересесть на самолет и покинуть это чистилище, лишь прикидывающееся городом, раз и навсегда. По дороге до порта я волновалась, что Андрес не приходит в себя, а везти его на яхту в таком состоянии опасно. Могло появиться множество ненужных вопросов, что в силах спутать все карты и разрушить план. Время поджимало, но пока на заднем сидении автомобиля находился мужчина без сознания, рассчитывать на благополучный исход развития событий было глупо. Съехав с трассы на обочину, притормозила, увидев через зеркало заднего вида едва заметные движения Андреса. Остановилась, повернувшись к другу.
— Андрес! — позвала, рассчитывая на то, что теперь он наконец-то услышит меня.
— Андрес! Пожалуйста, очнись!
Достала из сумки бутылку воды и плеснула из неё на лицо парня. Он дернулся, резко приподнимаясь.
— Что за чёрт? — нахмурился он, оглядываясь по сторонам.
— Слава небесам, — выдохнула с облегчением, почувствовав наконец-то нечто, напоминающее счастье. — Я уже думала, ты никогда не придешь в себя.
— Что? Где мы? — начал оглядываться по сторонам. — Чёртов Иван, — накрыл ладонью затылок. Похоже, именно туда его ударила тупая горилла Ивана. — Что он с тобой сделал?
— Со мной всё в порядке. Я лишь избавилась от ненужного хлама, — улыбнулась, успокаивая друга. — А вот ты меня не на шутку напугал!
— Который час?
— Самое время быть на месте.
— Чёрт! — распахнул дверь, выскакивая из машины, но пошатнулся и осторожно сел обратно.
— Я поведу. Приходи в себя, — кинула ему ещё одну бутылку с водой.
Опоздав к посадке, мы изрядно разозлили капитана, но всё же сели на ту яхту и даже успели на свой самолет. К моему удивлению, за нами не было хвоста, и далее ничто не вмешалось в наши планы, позволив им воплотиться в реальность.
Весь путь на яхте, в ожидании момента, когда смогу наконец-то оказаться на самолете и умчаться из этого ужаса скорее к своей малышке, я пребывала во взвинченном состоянии не в силах хоть как-то усмирить нервы. Каждое мгновение казалось, будто вот-вот что-то случится, и все пойдёт прахом. Враги Сангре Мехикано мерещились в каждой тени, но, что ещё хуже, даже зная о заточении Ангела, я вздрагивала от каждого шороха, ожидая его расплаты.
Не важно, что именно он настаивал на взятии вины на себя, но вряд ли мог предположить, каким сроком обернется для него этот рыцарский поступок, хотя слово рыцарь совсем не соответствовало ни Диего, ни одному из его действий. Пусть меня считают бездушной сукой, но на его руках реки крови и сотни других грехов, за которые стоит поплатиться. Именно таковой и была моя изначальная цель. Добившись желаемого, ведь глупо сожалеть об успехе?
Несколько раз его адвокат приходил ко мне, передавая приглашение Ангела прийти в тюрьму на свидание. И ни одного я не приняла. Любое упоминание об этом человеке приносило невыносимую боль. Меня будто пережевывало изнутри от одной мысли о нём. Хотелось сделать всё что угодно, лишь бы прекратить это мучение с примесью ненависти. Я презирала его каждой клеткой тела и каждым кусочком души. Он словно Сатана, с которым я подписала договор и которому продала душу, а теперь, как бы ни старалась, не могла получить её обратно. И в наказание за бездумность, угли ада поджаривали меня изнутри, заставляя корчиться от ужасной боли.
Нервозность по поводу возможной погони или срыва плана, перемешанная со всё еще живыми эмоциями по поводу всего случившегося, подводили меня к самому краю безумия, от которого удерживала одно — скорая встреча с дочерью.
В поисках успокоения, по дороге до места, где мы должны были сойти на берег и пересесть на самолет, достала из сумки металлическую коробку, то, ради чего я возвращалась в дом детства и без чего не могла покинуть город. Положив на колени красную шкатулку, провела ладонью по выведенным лаком для ногтей цветам и сердечкам, повторяя очертания каждого изгиба. Как давно это было, когда я сидела при свете ночника, кропотливо вырисовывая маминым белым лаком для ногтей узор, стараясь сделать эту шкатулку исключительной. Я торопилась успеть приготовить подарок ко Дню матери. Очень четко помнила то, как сильно хотела выделить шкатулку из сотен таких же, наводнявших магазины. Мне важно было показать ей, насколько сильно она уникальна для меня, что, несмотря на все попытки отца указать мне на её недостатки, я не видела их. Для меня мама всегда была идеальной. Вырисовывая её же лаком свои каракули на крышке шкатулки, я и предположить не могла, как сильно она полюбит мой подарок, и будет использовать её для хранения самого ценного, что у неё было.
Следом за металлической коробкой достала из сумки рамку с фото, осторожно вытаскивая задник и вытряхивая себе на ладонь маленький ключ, предназначающийся для замка на шкатулке. Сняв замок, и убрав крышку коробки в сторону, шумно выдохнула, увидев содержание шкатулки. Сверху лежала наша с мамой фотография. На ней мне было пять лет, и я улыбалась в камеру беззубым ртом. Под ней находилась еще целая стопка наших совместных фото. На некоторых из них присутствовал отец, но я их тут же откладывала в сторону. Я до сих пор не знала, что именно с ним произошло, но интуитивное понимание того, кто именно причастен к его исчезновению, поселилось во мне сразу, как только услышала о его пропаже. И пусть я осознавала, что его уже нет среди живых, но в душе еще теплилась надежда услышать когда-нибудь о нём как о живом человеке. Невзирая на весь ущерб, нанесенный моей жизни, он оставался моим отцом, и я не желала ему смерти. Просто хотела, чтобы его жизнь шла параллельно моей, не соприкасаясь ни в одной точке.
