Приготовились, ожидая «корзину грешника», и…
И разразились ошарашенными воплями, когда рядом с «Доктором» разорвался артиллерийский снаряд. Потом еще один и еще… А потом цеппель потерял двигатель, развернулся и, преследуемый импакто, стал стремительно уходить к югу.
И все поняли, что «Доктор» не вернется.
– Мы не успели, – протянул Секач. – Опоздали на какой-то ипатый час.
– Перестань выть. Мы еще живы.
– Ненадолго.
Менсалиец потянулся к фляге, но Баурда не позволил ему вновь приложиться к коньяку:
– Подумай вот о чем, Берт: если мы завладеем Камнями, то сможем диктовать местным уродам условия.
– Какие еще условия, Дан? Им нужно лишь дождаться, пока мы сдохнем от голода.
– А если мы пообещаем взорвать их поганые булыжники? – Баурда зло улыбнулся. – Взрывчатки-то у нас вдоволь.
Секач замер.
– Как думаешь, спорки понравится поклоняться пыли, а не камням?
– Ты молодец, Дан, – медленно произнес менсалиец, пристально глядя на разведчика. – Никогда не сдаешься, да?
– Я умею выживать, – холодно ответил Баурда. – Поднимай своих ребят, Берт: мы идем в храм…
Первый проход, как и обещал Брашас, оказался узким, низким и очень темным лазом, скорее даже небольшой пещеркой, которую спорки лишь слегка укрепили от обвала, и Белла испытала неприятное давящее чувство, сродни тому, что переживают люди во время межзвездных путешествий. Но если в Пустоте на человека давит несоразмерная огромность окружающего, заставляющая воспринимать себя мизерной пылинкой в океане великого Ничто, то в узком лазе Белла едва ли не физически почувствовала колоссальный вес нависшей над ней горы. Девушка впервые оказалась в столь тесном помещении, и от приступа паники ее спасло лишь скорое окончание путешествия.
Примерно через тридцать шагов они уткнулись в перекрывший ход камень, и Брашас сообщил:
– За этой дверью – храм.
– И мои зверушки, – улыбнулся Ллойд, с трудом протискиваясь к вожаку тальнеков. – Я пойду первым, за мной Белла, потом твои люди.
– Мои люди останутся здесь, – хмыкнул Брашас. – Мы войдем втроем, и вы покажете, что звери действительно вас слушаются.
– Хорошо.
Белла промолчала.
Брашас надавил на скрытый рычаг, и камень со скрипом отъехал вправо, открывая путникам дорогу во внутренний коридор храма. Который, к безмерному облегчению Беллы, оказался просторным: не менее трех метров шириной и столько же высотой. К тому же коридор был длинным – терялся во мраке, и размеры скалы перестали ощущаться.
– Через пятьдесят шагов будет Зал Размышлений, – произнес Брашас, возвращая камень на место. – Если мы пройдем его, то…
– Идти не придется, – тихо сказала девушка.
– Мои любимцы уже здесь, – добавил Ллойд.
– Но я ничего не слышу, – насторожился охотник.
– Так и должно быть, – улыбнулся Чизер. – Опусти оружие, Брашас. Не смей даже думать о том, чтобы драться. Доверься мне.
– Легко сказать.
– А ты постарайся.
– Тише!
Луч электрического фонаря выхватил из темноты зверя: массивные лапы, лобастая голова, клыки, когти и красные глаза, в которых огнем пылало желание убивать. Дикая тварь стояла в коридоре. Страшная внешне и беспощадная внутри. Голодная и злая тварь, изготовившаяся к прыжку.
– Ипатый череп, – прошептал Брашас, инстинктивно поднимая карабин.
– Мой маленький, – всхлипнула Белла. – Мой маленький Стуро!
И бросилась к зверю…
– Ключ на шесть! Быстро!
Спорки подал инструмент, и Мойза принялся ловко закручивать разгулявшееся соединение.
– Что же у вас за машина такая, а? Почему в таком состоянии?
– Но…
– Следить надо, ипатый пень! Следить!
– Ты вовремя заметил повреждение, – с уважением произнес шифбетрибсмейстер, наблюдая за работой Рыжего. – Чувствуется опыт.
– Работа такая – все замечать.
На самом деле Мойзе несказанно повезло. С проверкой кузеля он еще справился: нацепил на физиономию маску неудовольствия, тыкал пальцем во все агрегаты, выслушивал доклады и с умным видом кивал в ответ. Опять же – Мон был рядом, а Мон в двигателях и турбинах понимал больше, чем все они, вместе взятые. Но Мон отправился к пушке, кузель запустили, и Мойза ушел в сторону, всем своим видом показывая, что главный в отделении – местный шифбетрибсмейстер, и влезать в его полномочия он не собирается. Сначала спорки понравилось такое поведение, но через некоторое время стали с подозрением коситься на бездельничающего галанита, и тут, как по заказу, в одном из соединений появилась утечка.
– Все!
– Ты молодец, – одобрил шифбетрибсмейстер. – Внимательный.
– Ладно, ладно… – Мойза отошел к пожарному углу и с независимым видом уселся на ящик. В котором, помимо касок, рукавиц и огнеупорных плащей, хранились противогазы…
…С возвращением Лидера все обрело смысл. Унылое блуждание в темноте, ощущение внутренней пустоты, а главное – странная, противоестественная тоска – все осталось в прошлом. Исчезли неприятные ощущения, уступив место неподдельной радости. И даже голод, который мучил их два последних дня, даже он ослаб.
Ведь Лидер снова рядом, и Лидер знает, как нужно жить.
– Что это за твари? – спросил Брашас, бросив недружелюбный взгляд на снующих вокруг Беллы зверей. – Я никогда таких не видел.
– Царваганские сварлы, – вежливо ответил Чизер. И с гордостью добавил: – Я первый человек во всем Герметиконе, который научился их дрессировать!
– Почему, в таком случае, они лезут к твоей женщине?
– Потому что в этом заключается хитрость. – Ллойд понизил голос: – Она приманка, а я – кукловод. Только обещай, что никому не расскажешь.
– Да кому рассказывать? – Вдаваться в подробности Брашас не хотел, его вполне устраивал тот факт, что звери перестали быть опасными, и его воины беспрепятственно прошли в храм. – Они помогут в атаке на чужаков?
– Я не натаскивал сварлов на людей, сам понимаешь, мне это совсем ни к чему. – Ллойд почесал круглую голову. – К тому же есть вероятность, что они не разберутся, кто свой, а кто чужой…
– Об этом я и спрашивал. С другой стороны, так даже лучше: чужаки ждут зверей, а встретят нас. – Брашас насторожился: – Ты слышал?
– Что?
– Ипатый череп! Они вошли в храм!
– Не теряйте друг друга из виду! Это главное! – в последний раз предупредил Баурда. – Я хочу, чтобы все вы вернулись! Понятно?
– Да!
– Тогда вперед!
