– Почему? – спросила Лионелла.
– Потому, что епископ окунал в нее два пальца. – Критский с воодушевлением продолжил: – Теперь про то, как регалии попал в обоз… В тысяча двести шестнадцатом году король Иоанн, тогдашний правитель Англии, отправился в путешествие. Регалии, согласно протоколу, конечно же, взял с собой. Пересекая какой-то залив, он попал в шторм, и сундук с королевскими регалиями смыло в море. И, что примечательно, король Иоанн умер спустя несколько дней. Согласно официальной версии, регалии вместе с сундуком пошли на дно, а король Иоанн умер от банальной дизентерии. Но есть и другие версии…
– Какие, например?
– Например, версия отравления короля с целью переворота или, по крайней мере, завладения королевскими регалиями. Что, впрочем, одно и то же.
– Выходит, что сундук не лежал на морском дне?
– Конечно же нет. Кто завладел регалиями, истории не известно, но лет эдак через сто часть из них за большие деньги купил псковский купец Борис Негочевич. Он, как тогда говорили, съездил «в немцы» и привез их вместе с другим товаром. Когда Борис Негочевич вернулся в Псков, он узнал, что троих его сыновей угнали в полон. Они уехали с товаром в Рязань, там их и захватили. Именно с Бориса Негочевича началась история этого обоза. Мне удалось отыскать в Псковской епархии старинные списки пожертвований. И вот что любопытно: Борис Негочевич снарядил пять саней, заполненных разнообразным товаром и съестными припасами. Среди прочего товара упоминаются две короны с каменьями, ком золотой круглый – держава, надо понимать, ампула и ложка «с городьбой и каменьями».
– Предполагаете, что городьба и есть та самая перегородка?
– Нисколько в этом не сомневаюсь.
– Все это он отдал на выкуп сыновей?
– А чтобы найти их в плену, отправил с обозом отряд из десяти конников. К слову сказать, сам тоже поехал.
– История очень красивая. Хотелось бы верить, что его сыновья вернулись домой.
– Этого нам никогда не узнать.
– Жаль, что вы не включили эту сюжетную линию в сценарий.
Критский развел руками:
– Сие от меня не зависело. Кроме меня, есть продюсеры и редактор. Жаль потерянного времени, ну да ничего. И эта информация когда-нибудь пригодится.
Съемки фильма продолжились в назначенное время. Лионелла увидела рядом с режиссером консультанта Никанина. Когда их разговор закончился, Лионелла подошла к консультанту.
– Как отдохнули, Юрий Платонович?
– Прекрасно, Лионелла Павловна.
– Вы снова на площадке?
– Сегодня возвращаюсь в пансионат. Текущая неделя оплачена.
– Зачем же вы приехали?
– Виктор Карлович вызвал. У него возникли сомнения по части оружия. Пришлось разбираться.
– Он очень нервничает, – вполголоса заметила Лионелла.
– Это заметно.
– Что ж, мне нужно на площадку.
Дальнейшие съемки были сплошным мучением для всех, и прежде всего для Комиссарова. Лионелла чувствовала себя предательницей. Человек, который так нужен режиссеру, сидел в четырех стенах и ждал неизвестно чего. Она знала об этом и молчала.
Перебрав все возможные варианты, Лионелла все же решилась:
– Виктор Карлович, можно вас на минуту?
– Что еще?
Лионелла огляделась:
– Давайте отойдем.
– Что за секретности? – нахмурился он.
– Прошу вас.
Они зашли за декорации и остановились в темноте за княжеским теремом.
– Стрешнев жив, – сказала она.
– Повторите…
– Максим Стрешнев жив. И я знаю, где он находится.
– Далеко? – Комиссаров мгновенно собрался.
– Скажем – в Москве.
– Можете его привезти?
– Нет.
– Почему? – Было видно, что отказ Виктор Карлович воспринял как личную обиду.
– Ему нельзя сюда ехать.
– Почему?!
– Неужели не понимаете? Его арестуют!
– Он не обвиняемый, – возразил Комиссаров.
– Это дело недолгое.
– И что он собирается делать?
– Мы еще не придумали.
– Скажите честно, – режиссер понизил голос, – вы доверяете ему? Верите, что не Стрешнев убил того человека?
– Абсолютно.
– Абсолютно да или нет?
– Максим здесь ни при чем.
– Мне бы вашу уверенность… А что, если мы сделаем так… – Комиссаров на мгновение задумался и продолжил: – Что, если завтра я удалю с площадки всех посторонних, и вы с Максимом приедете. Снимем ваши совместные сцены и его крупные планы.
– А как же пропуск?
– Закажу его на вашу машину без досмотра. Провезете его в багажнике.
– Зачем же в багажнике? У меня есть подходящий джип.
– Тем лучше.
– Я поговорю с Максимом.
– Думаете, откажется? – Комиссаров заволновался, нервно крутя в руках какой-то лист бумаги. – Передайте, что я похлопочу о нем. В крайнем случае обращусь за помощью к Тихвину.
Лионелла пообещала:
– Хорошо, я передам. – И заинтересовалась: – Что у вас в руках?
– Это? – Комиссаров показал тетрадный листок. – Нашел у себя в бумагах. Письмо от Бирюковой. Когда ее утвердили на роль, она прислала мне свои соображения по трактовке. Теперь это уже история. Жалко выбросить, да не знаю, кому отдать.
– Позвольте мне посмотреть?
– Пожалуйста. – Комиссаров отдал листок.
Едва взглянув на него, Лионелла увидела вопросительный знак вместо галочки над буквой «Й».
– Это точно ее почерк?
– Разумеется. Не думаю, что Надежда Ефимовна пользовалась услугами секретаря.
Глава 24. Без доказательств
Лионелла отпустила водителя и сама села за руль. Максим Стрешнев занял заднее сиденье джипа. Свернув на Рублевское шоссе, Лионелла прибавила скорости. Пробок не было, через пятнадцать минут они въехали в Москву.
До Мосфильмовской улицы осталось всего несколько километров.
– Думаешь, правильно делаем? – спросил Стрешнев.
– А что еще остается? – Лионелла смотрела на дорогу перед собой. – Фильм нужно снимать?
– Нужно.
– Ты же не простишь себе, если возьмут другого актера. Когда еще тебя пригласит Комиссаров?
– Никогда.
– Вот видишь…
– И что делать дальше? – выглянул Максим, положив на переднее сиденье подбородок.
