Лионелла выбежала из дома, стараясь, чтобы Тихвин ее не видел. Подождала, пока он войдет, и направилась к охранникам, которые заводили велосипеды в гараж.
– Кто из вас Федин?
– Я… – Крепкий темноволосый парень остановился.
– Михаил?
– Да.
Лионелла деловито кивнула:
– Нужно поговорить.
Он тронул велосипед:
– Подождите, я сейчас вернусь, только поставлю велик. – Однако, оглядев ее легкое платье, предложил: – Вам лучше зайти в дом.
Лионелла зашла, и Михаил провел ее в кухню.
– Если хотите чаю…
– Не хочу.
– Вы по какому вопросу?
– Несколько дней назад вы с покойным Юрием Друзем забирали из леса квадроцикл.
Он подтвердил:
– Недалеко от пансионата «Рыбачий».
– Совершенно верно. Не расскажете, как все происходило?
– А разве Юра не сделал отметку?
– Сделал. Все подтверждено, я проверяла в архиве.
Федин напрягся:
– Разве вы должны?
– Не понимаю…
– Для чего вы интересуетесь? Кречет в курсе?
– Сережа? – Лионелла уверенно улыбнулась. – Конечно.
– А если я позвоню?
– Он подтвердит.
Михаил Федин достал телефон и набрал номер:
– Сергей Михайлович, тут одна гражданка спрашивает…
Лионелла выхватила у него трубку:
– Сережа! Здравствуйте! Это – Баландовская. Хотела еще раз поблагодарить за поездку. Вам передали телефон? Что? Действительно, очень неловко вышло. А я снова в гостях у Тихвиных. Спасибо. Спасибо. Непременно увидимся. – Сергей Кречет отключился, но она продолжала говорить: – Нужна ваша помощь. Обратилась к вашему подчиненному… Да-да, Михаилу Федину. Попросила рассказать про Друзя. Конечно. В продолжение нашего разговора. Что? Разрешаете? Ну хорошо, я так ему и передам. – Она отключилась и вернула телефон Федину.
– Что? – спросил он.
– Разрешил.
Повертев трубку в руках, Михаил проронил:
– Спрашивайте.
– Во сколько вы выехали из усадьбы?
– Около одиннадцати. Поехали на одном квадроцикле. За рулем был Друзь. Я сидел сзади. Минут через двадцать были на месте. Только…
– Что? – спросила Лионелла.
– Квадроцикла Кислянского на месте не оказалось.
– Как это?
– По крайней мере, так сказал Друзь. Я с ними не катался в тот вечер, прав он был или нет, судить не могу.
– Ну хорошо.
– Потом Юрий Николаевич засомневался, сказал, что ошибся. А у меня к тому времени смена закончилась. Я сказал ему, что жене на дежурство, а я остаюсь с дочкой. Юрий Николаевич отпустил меня, а сам остался.
– Уехал?
– Я? – уточнил Федин.
– Мы же сейчас о вас говорим.
– Он меня отпустил.
– А если бы Друзь не отыскал квадроцикл Кислянского?
– Он бы позвонил, и за ним бы приехали. А вообще, у Друзя в телефоне встроенный прибор ночного видения. Думаю, он быстро отыскал квадроцикл.
– Во сколько вы с Друзем приехали в лес?
– Говорю вам, минут двадцать ехали.
– Во сколько лично вы уехали?
– Практически сразу. Минуты через три или четыре.
Лионелла улыбнулась, чтобы разрядить обстановку. Их разговор все больше походил на допрос.
– В усадьбу Друзь вернулся в половине двенадцатого. Так он записал на доске.
– Да не-е-ет, – протянул Федин. – Не успел бы. Скорее всего, записал от фонаря. Дескать, квадроцикл давно на месте. Быстро пригнали. Он вообще любил прихвастнуть.
– Юрий Николаевич не рассказывал никаких подробностей?
– Да нет вроде… – Федин отвел глаза. – Сами знаете, что вскоре он утонул.
– Спасибо, что рассказали, – проговорила Лионелла и направилась к выходу.
– Подождите!
Лионелла напряглась, ожидая важного заявления, но Михаил Федин спросил:
– Вы артистка? Баландовская?
– Да. – Она улыбнулась, стараясь скрыть разочарование.
– Можно автограф для жены?
Предупредив Марианну, Лионелла села в свою машину и поехала в пансионат «Рыбачий». По бездорожью вокруг озера дорога заняла полчаса.
В пансионат она приехала к ужину, когда большая часть группы была в столовой. Лионелла встретила директрису Елизавету Петровну, и та сообщила, что бывшая комната Лионеллы забронирована и осталась за ней. В соседней комнате, как и в прошлый раз, проживает костюмерша Тамара, в комнату Бирюковой поселили двух новых статисток.
Поискав глазами Никанина, Лионелла подсела к нему за столик:
– Здравствуйте, Юрий Платонович. Можете уделить мне немного времени?
– Конечно. У вас какой-то вопрос?
– Он касается древнерусских казней.
– Вот как!
– У вас есть какие-нибудь познания в этой области?
– Весьма условные. – Никанин, кажется, заинтересовался тем, куда она клонит.
– Меня который день мучает мысль… Помните наш разговор в доме Тихвина? Когда мы говорили про осину и самоубийство Иуды Искариота. Мы сошлись на том, что в случае с Бирюковой осина обозначает предательство.
– Пожалуй.
– Но вот о чем я подумала: преступник вряд ли стал бы выбирать в темноте осину.
– В чем-то вы правы.
– Значит, осина – это случайность?
– Скорее всего – да.
– Прежде чем отказаться от этой идеи, мне хотелось бы знать, нет ли среди средневековых российских казней такой, где используется осина?
– Точного ответа дать не смогу. Но позвольте поинтересоваться: во что вы играете? В сыщика?
– Да нет, что вы…
– А мне кажется, что я угадал.
– А если и так? – Она с вызовом посмотрела ему в глаза.
– Вольному воля.
– Блаженному – рай, – продолжила Лионелла. – Так что насчет осины?
– Кроме того, что я рассказал, могу только добавить: согласно белорусским поверьям, считается, что, если убитую змею подвесить на осине, она не оживет.
– Вероятно, по той же причине в грудь мертвых вампиров вбивают осиновый кол, – предположила Лионелла.
– Если говорить про змею, существует множество легенд о том, что при определенном стечении обстоятельств убитая змея оживает и начинает мстит своему убийце. Но это очень сложные, притянутые за уши аналогии.
