– Пока не знаю. Пока. Прекрати это нытье! Ничто никогда не идет точно по плану. Я доволен нашим прогрессом на данный момент. Мне только жаль, что нам придется снова использовать дочь Джеймса для шантажа.
– У тебя нет выбора. Мэлори не взять лобовой атакой. Как ты помнишь, во время первой поездки в Лондон мы пробовали дважды, и в результате шесть человек из команды выбыли из строя и их пришлось заменить. Потом мы последовали за Мэлори и его семьей в Америку. Хорошо еще, что Мэлори решил, что мы обычные воришки, и не стал расследовать дело более серьезно и искать нас. Однако же ты был предупрежден «объектом», что у тебя не получится пленить Джеймса Мэлори. Разве не поэтому он и посоветовал похитить одну из его родственниц и написал записку о выкупе?
«Объект»… На самом деле, по иронии судьбы, они оба тоже были «объектами разработки», но изначальных объектов было три. Пленение одного представляло собой нетрудную задачу, которая была решена всего за несколько дней. А вот два других оказались крепкими орешками, и Дэймон решил стравить их друг с другом и потом заняться победителем. Это был вроде неплохой план, но поначалу он не сработал. Неудача привела его в темницу, где он уже собирался сгнить заживо.
Голод доводил его тогда до отчаяния. Первые четыре дня его не кормили вообще, и только на пятый кто-то о нем вспомнил и решил покормить. Построенная недавно тюрьма была настолько неприступна, что у его камеры даже не было часового. Дэймон сидел в камере и слушал раздававшиеся откуда-то сверху истошные вопли Эндрю, раздумывая о том, не будет ли он следующим.
Эндрю посадила Кэтрин. Она обвинила своего любовника Эндрю, в том, что Жаклин Мэлори сбежала и что Дэймон не смог предотвратить побег. Когда Кэтрин впервые показалась на пороге камеры с пищей и водой, Дэймон спросил ее, жив ли еще Эндрю, но она промолчала, и он решил, что тот уже умер.
Одиночество дало Дэймону возможность поразмыслить над тем, что произошло, и понять, где ему следовало действовать иначе. Он мучился угрызениями совести за то, что потерпел поражение и не помог человеку, который был ему дороже всего. По словам Кэтрин, его корабль и вся команда находились в плену. Но эта женщина зачастую просто его дразнила, и он надеялся, что она лжет. Однако Кэтрин призналась в этом только через три недели, когда появилась с предложением новой сделки.
– У тебя хорошая команда, – сказала она. – Мой отец не собирается наказывать их за твои ошибки. Он просто держал их на корабле, подыскивая им нового капитана. Потом отец, наверное, о них забыл. Отец редко выходит наружу, так что он не видел, что твой корабль все еще стоит на якоре в гавани.
– Да, это неудивительно, твой отец выглядит больным.
– Он не болен, просто приходит в себя, – сердито ответила Кэтрин, – с ним плохо обращались в тюрьме, и прошло не так много времени с тех пор, как он оказался на свободе.
– Почему же мои люди остаются в гавани и не уплывают восвояси?
– Думаешь, они могут тебя бросить? Этот увалень, твой друг, освежевал бы их заживо, если бы кто-то хотя бы заикнулся об этом. Он заботится о тебе, как наседка о цыплятах. С чего бы это?
– У него нет никого, кроме меня. Его семья погибла во время урагана, он же в это время находился в школе вместе со мной.
– Значит, ты его усыновил? – издевательским тоном произнесла Кэтрин.
– Он – мой лучший друг, – ответил Дэймон, хотя и не собирался ничего ей рассказывать.
Сообщить Кэтрин любую полезную для нее информацию о себе было бы столь же глупо, как поддаться ее чарам, которые она по-прежнему на нем испытывала. Его уже тошнило от этого. Дэймон отверг ее с самого начала, и ей следовало бы давным-давно прекратить попытки его соблазнить. Однако Кэтрин непонятно почему не считала, что он к ней равнодушен.
– Он пытался несколько раз подобраться к острову, чтобы тебя спасти, – продолжила она. – Чтобы он перестал рисковать жизнью, я постаралась его убедить, что ты прикован к моей кровати и наслаждаешься этим. Но он почему-то засомневался. Тогда я сказала ему, что, если он будет вести себя прилично, тебя освободят. Это подействовало. Ты еще скажешь мне за это спасибо!
– Это была ложь?
– В тот момент – да.
– А теперь?
– Теперь я на твоей стороне, тебе везет.
Быть на одной стороне с Кэтрин скорее было проклятием, нежели удачей, и Дэймон так ей и сказал. Она только поцокала языком, вращая на пальце ключ от камеры – ключ к его свободе.
– Я бы на твоем месте постаралась быть со мной поласковее, – произнесла Кэтрин, – ты даже не представляешь, какого труда мне стоило убедить отца дать тебе еще один шанс. Мне пришлось сказать, что мы собираемся пожениться.
– Пошла прочь!
– Ты лучше предпочтешь заживо сгнить в этой камере, чем стать моим мужем?
– Да.
Она повернулась и пошла к двери, все еще держа в руке ключ, но Кэтрин была настолько разъярена, что повернулась и прорычала:
– Я солгала. Брак не был условием сделки. Однако мне все же пришлось пообещать отцу многое, чтобы он согласился тебя освободить. Так или иначе, но мы должны захватить Джеймса Мэлори, чтобы отец ему отомстил. Ты даже не представляешь, каков он в гневе, а сейчас он вне себя.
– Значит, именно в гневе он убил твоего дружка?
– Эндрю? Ну, не совсем. Его наказали кнутом и пороли до тех пор, пока все не подумали, что он умер. Тогда его просто выкинули наружу. Мне удалось протащить его тело тайком на твой корабль, чтобы твои матросы могли о нем позаботиться. Я понятия не имела, выживет Эндрю или нет. Я даже не интересовалась. В любом случае, мы можем выкинуть его на Сент-Китсе, где остановимся для заправки. Если он еще жив, конечно.
Она рассказывала об Эндрю, как о какой-то вещи. Дэймон хорошо изучил Кэтрин и понимал, что в этом мире ей дороги только она сама и старый пират, которого она называла отцом.
Кэтрин повела его на аудиенцию к отцу в тот же день.
– Кэтрин, не лучше ли для тебя было бы бежать, вместо того чтобы пытаться угодить такому человеку, как он? – сказал Дэймон ей по дороге.
– Что бы он ни совершил, он остается моим отцом. И его гнев развеется, когда он получит желаемое. Тебе же будет лучше, если ты постараешься убедить его, что в этот раз преуспеешь.
Пьер сидел один за большим столом в огромном зале. Чуть подальше стояло еще несколько столов, за которыми разместились с радостью вернувшиеся к старому пирату головорезы. Пьер был высок и, вероятно, до того как попал в тюрьму, мускулист, но теперь он был худ и изможден и очень медленно шел на поправку. Но в тюрьме его холодные голубые глаза приобрели какой-то особый, ледяной оттенок. Черная с проседью шевелюра и борода обрамляли изможденное лицо – видимо, в молодости Пьер был красив, но сейчас трудно было это сказать наверняка.
Когда Дэймон и Кэтрин приблизились к нему, он поднялся им навстречу.
