Книга Бессонница, страница 5. Автор книги Евгений Рудашевский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Бессонница»

Cтраница 5

Вот это уже точно было слишком, даже для занятий по американской литературе. В аудитории ещё долго молчали, а потом профессор Джей вернул нас к обсуждению Фицджеральда. Он никак не отреагировал на мои слова, но я был только рад. С меня хватит и того, что я всё это сказал вслух.

Вообще, дедушка Эшли неплохой. Весь худой, я бы сказал иссохший, с короткими седыми волосами. И у него длинные холёные ногти на правой руке. А на левой – остриженные под самый корень. И я знаю, что это значит. И даже хотел рассказать об этом Синди, но сдержался. Решил, что эта деталь останется моей. Приятно, когда ты знаешь чуть больше, просто потому что видишь и считываешь то, чему другие, может, и не придают значения.

Профессор Джей продолжал говорить про то, как музыкальный строй «Великого Гэтсби» пересекается с «Ночь нежна», а я думал, что дедушка Эшли мне нравится куда больше, чем профессор Тёрнер, хотя занятия у него, в общем-то, проходят интересно. Профессор Тёрнер ведёт психологию. И он толстый. Когда он садится на стул, поначалу ставит ноги вместе, а на них почти до колен ложится живот. Постепенно ноги расходятся, и живот опускается всё ниже. К середине лекции ноги у профессора Тёрнера всегда стоят по сторонам, а живот выпучивается до самого сиденья – пуговицы на рубашке готовятся выстрелить, и в щели проглядывает майка. Профессор Тёрнер всегда читает лекции сидя. Думаю, ему было бы трудно провести полтора часа на ногах.

Я вообще не очень люблю толстых людей. Как будто в их тяжёлом животе прячется всё то, что я не люблю в людях: удовлетворённость и бессмысленность. Всегда считал, что для настоящего счастья нужно поменьше есть, хотя это, наверное, глупо. А ещё я не люблю, когда едят в метро или просто на ходу. Как будто все эти люди очень голодные. Почему-то их жизнь мне представляется пустой, даже не могу объяснить почему.

И всё же мне нравится то, что профессор Тёрнер рассказывает о межличностном общении. Мне даже нравится это словосочетание – «interpersonal communication», будто речь не о простых семейных ссорах, а о какой-то сложной науке. Смешно подумать, что вот ссорятся где-нибудь муж с женой из-за какой-нибудь ерунды, обсуждают поцарапанную машину или нашествие термитов и не знают, что это они участвуют в «межличностном общении» и что в Университете Северного парка с полсотни студентов со всей серьёзностью разбирают их фразы и рисуют подробную поведенческую модель, по которой живут эти самые ссорящиеся муж с женой. На занятиях профессора Тёрнера всегда смешно представлять именно живых людей за игровыми схемами и моделями Эрика Берна или кого-то ещё.

Мы теперь с Эшли садимся за соседние парты. Иногда обмениваемся записками. Я написал ей про то, как расползаются ноги профессора Тёрнера. Она ответила, что раньше этого не замечала. А потом я поступил очень глупо. Профессор дал всем задачку, и я уже знал, как её решить. Суть задачки простая – нужно соединить девять точек, используя четыре прямые, но так, чтобы провести их не отрывая руки:


Бессонница

Тут весь секрет в том, что люди сами загоняют себя в рамки, которые для них никто не устанавливал, – все пытаются проводить линии внутри условного квадрата. Люблю эту задачку. Она не про логику, а про свободу. Про то, как люди боятся перейти через черту, которой на самом деле нет. И не потому что опасаются какого-то наказания, а потому что привыкли, что нельзя за флажки, даже если они ненастоящие. Я так и сказал, когда меня вызвали к доске. Никто не решил задачку, поэтому я поднял руку. И всё это подробно объяснил. Наверное, даже слишком подробно.

Вообще, получилось нечестно, ведь я уже знал решение – года три назад наткнулся на эту задачку в одной не самой интересной книге. Но ведь я и вправду тогда сам решил её и подумал о свободе, о флажках, а теперь лишь притворился, что сделал это сейчас, на занятиях. Всё равно я почувствовал себя обманщиком, и чем больше меня хвалил профессор Тёрнер, тем мне становилось паршивее. А потом и Эшли меня похвалила, и я ей всё рассказал – сразу, как только мы вышли на Кармен-авеню и отправились на обед в Магнусон-центр. И она поняла. Сказала, что это не ложь, что я вообще молодец, потому что справился с задачкой ещё три года назад, а профессор Тёрнер сказал, что даже для нашего возраста она сложноватая.

Меня всё это приободрило. Я уже давно не получал удовольствие от того, что могу вот так открыто говорить правду, показывать, что на самом деле чувствую. Наверное, поэтому я с такой лёгкостью заговорил на американской литературе про то, как мир превращается в набор строчек, а после занятия подошёл к профессору Джей и признался, что не хочу писать эссе по «Ночь нежна».

– И почему же?

А я сказал, что «Ночь нежна» ненастоящая. То есть, может, она и была когда-то настоящей, но сейчас я в неё не верю:

– Слишком рафинированная.

Да, я так и сказал: refined, хотя по-английски это не совсем то. Добавил ещё, что все эти метания сытых людей навевают скуку. И что это довольно глупая жизнь, когда ты поначалу только жрёшь, а потом только и думаешь, что бы пожрать этакое, ещё не жратое. Я почти буквально процитировал Стругацких, но профессор Джей, конечно, этого не понял – не думаю, что он их читал. Не знаю даже, переведён ли «Град обречённый» на английский. Но тогда я подумал, что не смогу точнее высказать свою мысль.

Профессор Джей чуть вытянул губы и насупился. Я уж решил, что он опять не отреагирует на мои слова, а он отреагировал. Сказал, что без эссе мне не обойтись, но я могу написать что-нибудь другое – главное, чтобы я использовал всё, что мы прошли по средствам художественной выразительности: метонимии, гиперболы и всё такое. Я даже не успел согласиться, а профессор Джей уже предложил написать зарисовку по какой-нибудь картине:

– Заодно наглядно покажешь Синди, что значат твои слова про текст.

И мне эта идея понравилась, хотя поначалу я не представлял, как это сделать, да и писать зарисовку, только чтобы доказать Синди свою правоту, считал глупым. Так или иначе, я согласился и окончательно решил, что профессор Джей не такой зануда, каким показался при первом знакомстве.

25 сентября

Вечером зашёл Луис. Сказал, что мои деньги пойдут по назначению:

– Скоро всё получишь. Только нужно будет отъехать.

– Куда?

– Потом скажу.

– В кампус принести не сможешь?

– Нет. Не хочу рисковать.

– Понимаю.

– И тебе не советую держать это в кампусе. Сам знаешь: если найдут, будут проблемы. Большие проблемы.

– Понимаю.

Мы с Луисом сидели на нижнем ярусе моей кровати. Сам я сплю на втором, то есть верхнем ярусе, а нижний пустует, обычно я складываю там свои вещи. Пока что никто не захотел к нам подселиться, и это неудивительно. У Мэкси – одноярусная кровать. Он частенько задерживается допоздна, и я засыпаю один. Не знаю, чем он там занимается, и, честно говоря, не хочу знать.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация