– Я хочу спать, – Лиза прошла мимо них в комнату и закрылась там.
– Ну-ка, иди сюда, умница, – приказала Геле, показывая на свою комнату.
– Ну что ты хочешь от меня? Что ты раскричалась? – Не выдержала Геля.
– Ты еще глупее, чем я думала. Садись.
Геля послушно села в кресло, а Анастасия Максимовна села на кровать.
– Геля, не хочу тебя пугать, но у нее какие-то странные синяки.
– Что значит, странные? Она же сопротивлялась.
– Знаешь, я помню, к нам приводили изнасилованных девушек…
– Ты что? – Со страхом прошептала Геля.
– А то, что у них синяки были по всему телу именно такие. Это она тебе рассказала, что сумку пытались отобрать?
– Виталий.
– Какой еще Виталий? – Опешила Анастасия Максимовна.
– Ну, Телегин, художник.
– Я так и знала. Все началось с этого художника. А прикидывался приличным человеком.
– Прекрати, ради бога!
– Нет, не прекращу! Ну-ка, расскажи по порядку, как все было.
Ангелина, вспоминая подробности и холодея от нехорошего предчувствия, рассказала, все что знала, и что было у Виталия.
– Ты же сама понимаешь, что это выглядит подозрительно, – заключила Анастасия Максимовна. – А сосед его что-то знал?
Геля замотала головой. Мать замолчала, потом изрекла.
– Вот что, я думаю, она наврала нам, сказала, что встречается с Райкой, а сама опять поехала в этому… там что-то произошло.
– Мама!
– Возможно, не было изнасилования, но была попытка. А скажи, у него не было никаких ссадин?
Геля обмерла. Да, были. Она хорошо разглядела – на руках были ссадины, и он непроизвольно потирал кулаки. Насильник?! Она в ужасе отшатнулась.
– Нет, этого не может быть, – прошептала, не глядя на мать. – Не может быть.
– Очень даже может.
Они замолчали. Геля, обхватив себя руками, смотрела прямо перед собой, Анастасия Максимовна как-то сгорбилась, с жалостью смотрела на дочь и думала, что с ними будет, когда ее не станет? Ведь обе совершенно не приспособленные, несовременные. Наверное, это она виновата – всегда все решала за них. Она не заметила, что плачет, с удивлением смахнула слезу. Геля села к ней на кровать, обняла мать и заплакала сама. Они были разные, но такие одинаковые в горе.
– Геля, – мать отстранилась и вытерла слезы. – У Лизы сейчас психологическая травма, ей нужен специалист. Слава богу, у меня есть к кому обратиться.
– А может, мы поспешили с выводами?
Мать тяжело вздохнула.
– Эх, хотелось бы… Пойди, послушай, как там.
Анастасия Максимовна пошла на кухню, а Геля подошла к двери дочки, прислушалась – тихо. Она легонько постучала – тишина. Подергала – закрыто. На душе стало так тошно, захотелось самой закрыться и выплакаться, но мама тоже переживает, Геля даже и не помнит, когда видела ее плачущей.
– Мам, откуда цветы? – Только теперь заметила два букета, стоявшие в вазах.
– Пока тебя не было, Кирилл забегал, а потом еще одна девушка, кажется, Нина с Лизиной работы. Она хотела поздравить, сказала, что уходит в отпуск и не увидится с ней.
Ангелина подошла к вазе, поправила цветы и закусила губу, чтобы не разрыдаться. Наблюдая за дочерью, Анастасия Максимовна хотела спросить, откуда она знает этого художника, но проглотила вопрос.
– Мамуля, может, поешь что-нибудь? Я же ничего не готовила сегодня, думала в ресторан пойдем, – она отвернулась, и по ее вздрагивающим плечам, Анастасия Максимовна поняла, что та плачет.
– О чем ты говоришь? Какая еда? – Она помолчала и ласково предложила – Гелечка, иди к себе, отдохни. Я позову, если что.
Геля кивнула и молча вышла. Она еще раз подошла к Лизиной комнате – все так же тихо. Тогда открыла дверь напротив.
Слава Богу, наконец, одна. И вдруг зазвонил ее телефон, посмотрела на экран – Виталий. Первый порыв – отключить, но…
– Але, – ответила она.
– Геля, ну как там дела? Как Лиза?
– Виталий, – пересиливая себя, тихо сказала Геля, – я догадываюсь, что произошло. Ты соврал, да?
– Ну да. Так вышло. Просто она не хотела тебе говорить.
– Как ты мог?! – Взрывается она. – Ты подонок!! Не смей звонить, сволочь!!
– Геля! Понимаю, что ты расстроена, но выслушай меня.
Выслушать?! Оказывается, его надо выслушать!
Сказать хотелось много, но мысли нагромождались, путались и слезы мешали. Она просто отключила телефон.
Виталий в недоумении уставился на телефон. Почему сволочь? И еще подонок? Ну да, неправильно он поступил, надо было сказать правду, но он пожалел ее. Она и так прибежала вся бледная и расстроенная. Конечно, она пока в шоке, сейчас бесполезно что-либо говорить… Он еще долго размышлял о происшествии, несколько раз набирал номер, но телефон был отключен. Тогда он позвонил соседу.
– Борисыч, ты чего делаешь? Приходи.
– А я сам собирался позвонить. Не понял, что произошло, и зачем мне надо было срочно звонить Анастасии. А может, лучше ты зайдешь, угощу тебя луковым супом. Ну как?
– Ладно, приду.
Андрей Борисыч угощал друга и исподтишка наблюдал за ним. Что-то он совсем не такой, пришибленный какой-то. Он не решился спросить. Принес виски, коньяк.
– Что будешь?
– Давай виски.
Борисыч разлил по бокалам виски, поставил перед Виталием тарелку с супом.
– Ну, давай, – поднял бокал.
Телегин хмуро смотрел в бокал, покрутил его в руках, выпил, и стал быстро есть суп.
– Виталь, ты не торопись, распробуй.
– Вкусно, чего там распробовать. Ты молодец, а я подонок, – неожиданно добавил он и отбросил ложку.
Борисыч, не донеся свою ложку до рта, в изумлении уставился на приятеля.
– Ты что, Виталий?
– Она назвала меня сволочью и подонком, – с невеселой усмешкой произнес он.
– Кто?
– Геля.
– Виталий ты же не мог ничего такого. Почему она так назвала тебя?
– Потому что соврал, не сказал правду.
– Может, объяснишь.
– Давай еще по одной.
Он даже не опьянел, хотя прилично выпил. Борисыч молчал, переваривая услышанное. Ужас какой! Бедную девочку изнасиловал какой-то урод. И тут одна мысль пришла в голову.
– Подожди, Виталь… А может, Геля решила, что это ты?
– Что я? – Непонимающе уставился на него, и вдруг дошло – Насильник, что ли? Ты с ума сошел! Лиза же не могла такое сказать.
