– Познакомься, Алимхан Теймурович – Анастасия Максимовна, между прочим, мать этой прелестной женщины и бабушка нашей «Мечтательницы».
– Неужели бабушка? Лучше не говорите никому, все равно не поверят. Извините. – Он отошел к небольшой группе. Среди них Геля заметила и лохматого Файнберга.
– Андрей Борисович, вы не знаете, кто этот лохматый? – Она кивнула головой в его сторону.
– Это известный критик, в прошлом замечательный искусствовед. Он приходит только, когда появляются выдающиеся работы. Но сегодня сам бог его послал. Теперь после похвалы самого. Смотрите, – он понизил голос, – идет сюда.
Они посторонились, уступая место другим и прислушиваясь к разговору.
– Ну что сказать, Алик. Не к чему придраться. Ухватил, нашел эти свойства модели. Техника безупречна. Своя манера. Где сам-то прячется?
Алик показал на другую группу.
Неожиданно появился сияющий Скворцов.
– Ну как? – Показывая на «Мечтательницу», спросил он.
– Замечательная работа, даже превосходная. Я редко что-то хочу приобрести, но эту. Жаль, что не продается. Хоть немного повисит? Пусть народ полюбуется.
– А мою не видели?
– Иду-иду, показывай.
Скворцов заметил Гелю, поздоровался.
– А вы еще не видели? Тогда попрошу оценить. Ваше мнение мне особенно важно.
Лиза с Васей, опередив остальных, уже стояли перед картиной Скворцова. Лиза растерянно оглянулась на мать. Геля подошла поближе. Кто это? На кого похожа эта женщина? На нее?… Неужели она? Как же так?
Телегин мрачно наблюдал за ней. Заметил растерянное выражение лица, потом смятение. Он перевел взгляд на картину. Фоном – серая толпа, смазанные лица, центральная фигурка – женщина – четко выписанное лицо и там все, что присуще ей: нежность, мягкость и необыкновенная женственность. Вот тебе и Стас! Как же он уловил все! Скотина! И ведь все по памяти. Никто ему не позировал – это он точно знает. А как передал взгляд, ясный и нежный. В своем стиле импрессионизма. Без всяких новомодных штучек. Да! Можно сколько угодно его ругать, но до чего же талантлив! Вот настоящий художник. Профессионал. Телегин ухватил за рукав подошедшего Скворцова.
– Поздравляю! Ты сволочь, конечно, хорошая, но написал талантливо. Очень. Так понравилось, что отойти не могу.
– Представь, что от твоей «Мечтательницы» тоже с трудом оторвался. Ты молодец, не ожидал.
– Как называется? – Переспросила Анастасия Максимовна, наклоняясь, и прочитала вслух – Ангелина – В изумлении оглянулась на дочь – Ангелина? Неужели ты? Да что же я спрашиваю, конечно, это ты. А ты знала об этом?
– Понятия не имела.
– Ну как? Не ожидали? – Подошел Алик.
– Честно говоря, растеряна.
– Да, он не менее талантлив Телегина, тем более, я спрашивал, вы не позировали ему.
– Я даже не подозревала.
– Друзья! Ну подойдите же! – Он замахал рукой Телегину и Скворцову.
– Вот, кто не знает, познакомьтесь – самые талантливые на этой выставке. – От души поздравляю с успехом! – Он по очереди пожал им руки и отошел.
– Вам понравилось? – Скворцов наклонился к Геле.
– Да, по-моему, замечательная картина.
– Геля, – Виталий стоял за спиной и дышал в затылок, ей стало щекотно и очень приятно. Она медленно обернулась. – Геля, – опять прошептал он, не зная как начать и боясь, что она убежит.
Он крепко взял ее под руку и отвел в сторону.
– Что ты вцепился в меня?
– Боюсь, что убежишь.
– Не убегу, – тихо ответила она.
– Тогда слушай… Эта женщина, что ты видела… она приходит убираться.
– Заодно и помыться? – Не удержалась от иронии Геля.
– Ну да. Это правда. Только, понимаешь, когда-то… когда-то давно я… ну, в общем. Да. Переспал с ней… Но ты не думай, я очень жалел, она мне никогда не нравилась даже, просто бегала вот как тогда в халатике. Геля, но потом, я клянусь тебе! Ничего!
– А почему ты ее не уволил, если ничего?
– Малодушничал, боялся скандала. Геля прости меня. – Он боялся поднять глаза, а она, конечно.
– Господи! – Прижалась к нему. – Как же я соскучилась!
От неожиданности он не сразу понял, что произошло. Стоял и молча обнимал ее.
– Ну правильно! Портрет пишу я, а обнимаешь ты! – Стас с усмешкой стоял рядом.
Геля быстро обернулась к нему.
– Вы написали замечательный портрет, это не потому, что вы изобразили меня. – она смешалась, подбирая слова – потому, что вы очень хороший художник.
– Спасибо, Ангелина, мне приятно.
Их обступили, художников поздравляли, подошел и Файнберг с Аликом. Василий стал всех фотографировать.
– Молодой человек, – неожиданно обратился к нему критик, – а вы когда думаете выставляться? В прошлый раз меня удивили ваши фотографии. Может, еще чем– нибудь удивите?
– Я постараюсь.
После закрытия всей большой компанией завалились в ресторан. Ангелина, наконец, познакомила Телегина со своей подругой, которая порывалась уйти, говоря, что муж дома один.
– Один? Это несправедливо. Давайте, звоните, пусть подъезжает! – Виталий был счастлив, ему хотелось осчастливить всех вокруг.
Ольга позвонила, и через полчаса встречала своего Дениса в холле ресторана. Начались знакомства, потом опять вернулись к вернисажу.
– Я могу вам показать картины, – предложил Василий, обращаясь к Ольгиному мужу. – Я снимал на камеру. Хотите?
Тот прильнул к маленькому экрану, потом удивленно поднял голову.
– Я слышал, что Лиза позировала, а тут еще и Геля.
– Да, – засмеялась Ангелина, – для нас всех это было сюрпризом.
– Придется сходить на выставку, посмотреть, хотя, знаете, я не большой любитель, это Олечка моя обожает.
Начались тосты за успех, за счастье…
Геля наклонилась к Телегину.
– Виталий, мне надо тебе что-то сказать. Нет лучше потом, когда будем одни.
– А когда мы будем одни? Хочешь, сбежим?
– Нет, нехорошо, давай после.
Виталий уже ни о чем не мог думать, хотел увезти ее домой и зацеловать…
Всем, кто был на машинах, пришлось их оставить здесь, на стоянке, разъехались далеко за полночь.
Телегин открыл дверцу такси, приглашая Гелю, она обернулась к матери и Лизе, те в ответ замахали руками – «поезжай».
– Гелечка, родная, – он лежал рядом и, опершись на локоть, смотрел на нее, водя пальцем по груди. – Как я мог жить без тебя? – Он зарылся головой в ее волосы и зашептал горячо – Ты моя любимая, желанная, самая родная. – Помолчал немного и продолжил – Знаешь, я решил вернуться в дизайн, картины – это хорошо, но нестабильно. Пусть у меня рисование будет хобби. Да… «Мечтательницу» не продам. Пусть у нас висит, а пока в галерее. Благодаря ей я познакомился с твоей дочерью, с твоей мамой и с тобой… И вообще.
