Все это так отличается от банковского сектора, в котором я проработал всю жизнь. Когда я только начинал заниматься банковскими технологиями, мы затрачивали огромное количество ресурсов на приобретение новой системы. Это был извилистый путь: обосновать, проанализировать окупаемость инвестиций и рентабельность, говорить и показывать презентации, показывать презентации и говорить, сталкиваться с огромным сопротивлением каждого, кто чаще говорил «да». Для многих и тогда, и сейчас сказать «да» – уже серьезный шаг. Дать согласие означает для банка взять на себя обязательства по пяти-, десяти- или даже двадцатилетнему контракту, изыскать миллионы или даже миллиарды долларов инвестиций и надолго определить направление стратегического развития банка.
Гнет «крупной сделки» до сих пор определяет решения многих банковских менеджеров-ветеранов, однако сегодня все стало проще. Если такие стартапы, как Ant Financial, solarisBank, Thought Machine, PrivatBank и другие, смогут написать и запустить всю необходимую банкам линейку ПО, станет очевидно, что сейчас все решают скорость, гибкость и экономичность. Нет тут ничего от серьезного шага. Фактически можно выстроить непрерывно обновляющийся банк: микросервисная архитектура позволяет очень маленькой команде постоянно менять небольшие части архитектуры. Банк, способный обновлять свои приложения и API ежедневно или даже чаще, отличается от тех, которые делают это ежегодно или даже раз в два года.
Здесь я повторю свой призыв: заменяйте АБС, поскольку именно из-за них внедрение любых технологических изменений сегодня – это очень серьезный шаг. В настоящее время банку, увязшему в сложном, запутанном, устаревшем коде, очень сложно стать гибким, опенсорсным, переориентироваться на постоянную разработку и конкурировать с финтех-рынками. Он слишком тяжел на подъем. Любое решение обрекает банк на многомиллиардные траты и многолетние перемены, за это слишком сложно взяться. В конце концов, генеральному директору через пару лет на пенсию, его премии зависят от доходов акционеров, и ему достаточно изображать видимость действий на рынке, представив клиентам симпатичное приложение. Тогда никто не заметит, что бэк-офис невыносимо смердит.
Раньше такое было возможно, но сегодня уже не пройдет. В конце концов, инновационные банки, финтех-стартапы и новые игроки, практикующие гибкие подходы, имеют дело с совершенно иным миром. В их мире циклы сменяются очень быстро. Они могут одновременно отплясывать квикстеп, фокстрот, танцевать танго и самбу. Все это связано с пониманием того, что не бывает слишком сложных задач, непозволительных трат, ведь все их разработки делаются с учетом быстрого морально-технического устаревания, а их путь состоит из непрерывных технологических изменений.
Сравните такое устройство с работой более «традиционных» современников. Банки, запутавшиеся в спагетти-коде, «вальсируют» на рынке. Их движения медленные и отлаженные, в ответ на любую смену темпа они покашливают и кряхтят. Им известно, что все сложно и все стоит денег. Для них непозволительно моральное устаревание, поскольку оно неизбежно ударит по бюджету, по доходам акционеров и по бонусам топ-менеджеров. Их путь – добавление новых залов замку, а не его модернизация.
Знаю, я уже прожужжал вам уши, но в мире, где технологии стали расходным материалом, производственные циклы ускоряются, а технологическая конкуренция на открытых рыночных платформах становится лютой. Я бы всерьез обеспокоился, если бы стоял у руля банка, который даже войти в такой мир не может.
Нужен ли в банке IT-директор?
Недавно я беседовал с сотрудниками технологической фирмы, которая предлагает всевозможные решения от облачных технологий до АБС. Текущая ситуация такова, что им постоянно нужно обходить конкурентов. Не IBM. Не Accenture. Не Tata Consultancy Services (TCS). Не FIS. Не SAP. Никого из крупных брендов этого рынка, которые приходят на ум. Нет, их CIO (аббревиатура означает «генеральный директор по информационным технологиям»), IT-директора.
Я сам был в похожей ситуации. Помню, как мы прорабатывали грандиозную идею – полностью автоматизировать работу организации. У нас был отличный продукт, и мы решили выйти с ним на рынок, однако столкнулись с противостоянием исполнительного директора, который на корню пресекал все разговоры об автоматизации. Почему? Если автоматизировать работу компании, несколько десятков или даже сотня сотрудников лишатся работы.
Все это может звучать абсурдно – очевидно, суть автоматизации заключается в вытеснении людей, но тем, кто управляет такими империями, ничего подобного не нужно. Если банковские технологии станут опенсорсными, что ожидает тех многочисленных разработчиков, которые сегодня заняты техподдержкой старого хлама? Если вы внедрите безотзывные транзакции в открытом реестре, не требующие сверки счетов, что станет с фирмами, занимающимися такой проверкой, с их сотрудниками и заказчиками? Если все операции можно проводить в облаке, что произойдет с IT-отделом?
Кому-то такие страхи могут показаться смехотворными, но именно так мыслят многие люди, занимающие в банках должность IT-директора. Именно они поддерживают статус-кво, берегут свою империю, внедряют инновации по минимуму и борются за неприкосновенность сложившихся отношений с поставщиками ПО. Какой интерес такому человеку заниматься инновациями, которые могут привести к упразднению отдела, который он возглавляет?
Вот почему многие полагают, что айтишники и IT-директора будут вести себя так же, как раньше электрики. Пятьдесят лет назад в каждом банке был отдел электроэнергетики, его начальник отвечал за поддержание электросети в исправном состоянии и обеспечение электричеством всего банка. Интересно наблюдать за новым поколением бедолаг и размышлять о том, что у них нет будущего – а его у них действительно не будет через 10–15 лет. Почему? Потому что наступили фундаментальные перемены – переориентация технологий на потребителя.
По мере того как технологии развиваются в опенсорсном направлении, даже самый недальновидный генеральный директор начинает понимать, в чем смысл облачных технологий Amazon, что Gmail работает, Dropbox полезен, а CRMсистемы на порядок проще таблиц. Распространив эту логику на API вроде Stripe, умные приложения для умных вещей и распределенные реестры, подделать которые невозможно, даже самый закостенелый гендир задумается, зачем ему все эти архитекторы и клавиатурные виртуозы, эксплуатирующие системы, созданные в 1980-е годы (обходящиеся в целое состояние) и не стремящиеся к гибкости. Когда рынки, платформы и все финтех-сообщество приступает к выстраиванию пиринговой сети на основе алгоритмов, софта и серверов, даже Джейми Даймон вам скажет: надо что-то менять. Так оно и есть.
Удивительно, но множество инноваций в банках внедряется не технарями, а бизнес-аналитиками. Понятна и безотлагательность перемен, и то, что айтишники посрамлены. Банкиры и бизнесмены видят, как банкинг становится опенсорсным, и говорят: «Эй, ребята! Вы, BASIC-кишки нашего фортрановского банка, немедленно внедрите С++, а то нас обскачут на Java!» Примерно в таком духе. Банкиры видят угрозу, поэтому во многих репликах слышится страх.
• Джейми Даймон, СЕО банка JPMorgan Chase: «Когда я бываю в Кремниевой долине, то вижу, что [все они] отбирают наш хлеб».
