Сразу за его спиной шли двое молодых парней, раздетых до нижнего белья и босых. Руки этих юношей, почти детей, были привязаны к длинным русским мосинским винтовкам, положенным юношам на плечи, и казалось, что они обнимают воздух. На груди у каждого из них висели таблички «юде», а за спиной у них были закреплены здоровые, непривычно выглядящие на людях холщовые мешки. Головы у обоих были разбиты и небрежно перевязаны грязными кровавыми тряпками, а на шеи юношей были накинуты верёвочные петли.
Концы этих прочных верёвок держал огромный унтершарфюрер SS, монументально двигающийся за пленниками. Казалось, что под сапогами этого монстра прогибается вековая мостовая. На спине унтершарфюрера висел армейский ранец, издали кажущийся женским ридикюлем, настолько мизерным он выглядел на широкой, покрытой буграми мышц спине. И, разумеется, неизменный МП-40 на боку, вообще выглядевший невесомой детской игрушкой.
Рядом с унтершарфюрером шёл высокий, ростом почти с этого монстра, обершарфюрер. Ничем, в общем-то, не примечательный, кроме такого же ранца и автомата, он шёл по улице с такой же презрительной миной на надменном лице. Правой рукой обершарфюрер подкидывал и ловил тяжёлый штык-нож от русской винтовки. Подкидывал и ловил, абсолютно не глядя на тяжёлую, сверкающую стальным блеском смерть, вырывающуюся из цепких пальцев, и, сделав два стремительных оборота в воздухе, точно ложащуюся обратно.
Четвёртый их спутник, невысокий, кряжистый ротенфюрер, был и вовсе непримечателен и рядом с этими истинными арийцами совсем неприметен. Такой же полный ранец и такой же пистолет-пулемёт. Единственным отличием от остальных младших чинов у него был русский вещмешок, заполненный чем-то до отказа.
Процессия не торопясь дошла до красивых, широких, монументальных ворот большого, просто шикарного, почти дворянского дома практически в центре города. Ротенфюрер торопливо подскочил и распахнул перед майором мощную, резную, даже какую-то благородную калитку. Штурмбаннфюрер решительно по-хозяйски шагнул в неё, и вся процессия втянулась за ним. Ротенфюрер же, зайдя во двор, тщательно запер за собой калитку, задвинув в неприметный паз мощный засов.
В просторном дворе этого необычного дома было почти пусто, разве что стояла не слишком привычная для этого города машина «Хорьх»-901, тип 40. Машина шикарная и явно сделанная на заказ. В отличие от чисто армейского варианта, она была оснащена удобными кожаными сиденьями, откидывающимся верхом и блестящими ручками дверей. Единственной деталью, выбивающейся из общего образа этой великолепной машины, был ручной пулемет, лежащий на заднем, просторном, кожаном сиденье.
В окнах дома горел свет, правда, только на кухне и чуть дальше, в одной из спален. Процессия дошла до крыльца дома и, зайдя под козырёк самого крыльца, разделилась. Унтершарфюрер и ротенфюрер, скинув ранцы и вещмешок, неожиданно разрезали верёвки на пленниках и навернули на свои автоматы длинные трубы глушителей.
Сами же бывшие пленники вынули из мешков русские «Наганы» с такими же глушителями и протянули их штурмбаннфюреру и обершарфюреру. Вооружившись, впрочем, такими же автоматами, уложенными в разобранном виде в свои мешки, и ещё через несколько коротких минут сняв грязные окровавленные тряпки с абсолютно целых голов и одевшись в такую же эсэсовскую форму. Всё это было проделано молча, быстро и деловито, как будто делалось ими бессчетное количество раз.
Прорабатывая эту инсценировку, я перебрал множество вариантов проникновения в город. Варианты были самые разнообразные, но появление в наших рядах мастеров изменило мой подход ко всему этому делу. Как только Марк сказал, что двое очень умелых ювелиров, которых мы освободили, могут изготовить печати и штампы для документов, я тут же загрузил их изготовлением самых разнообразных бумаг. Благо, химических реагентов мы вывезли на целую лабораторию, а образцов самих документов у нас просто немереное количество. Недаром же я их всё время собираю.
Дальше дело умелых рук бывших пленников, а теперь и полноценных бойцов нашего отряда. Эсэсовская форма у нас была, документы тоже, мастера, потренировавшись на других образцах, переклеили фотографии на солдатских книжках и всё. Проверку в комендатуре такие документы не пройдут, а обыкновенный патруль шарахнется от одного их вида. Так и произошло, патруль, состоящий из трёх рядовых и одного унтер-офицера, увидев нас издали, сделал вид, что нас на улице нет.
Сразу в дом нам зайти не удалось. Дверь была закрыта, а на стук к двери подошёл молодой мужик в лёгком, просторном, гражданском костюме и сразу от двери потребовал у «Сержа» документы. Всё это было жутко неправильно, но, к счастью, «Серж» отреагировал верно, и его реакция нас спасла. «Серж» презрительно и свысока потребовал документы уже у него.
Мужчина приоткрыл дверь шире, полез во внутренний карман своего модного костюма, и за его спиной обнаружился второй такой же крепыш, уже приготовивший свой пистолет. Вот он-то у меня первую пулю из «Нагана» и получил. Прямо в лобешник. Я стоял за «Сержем», прикрытый его спиной, и, высунув глушитель над его плечом, прямо у уха, нажал на курок. Моя пуля попала чуть выше переносицы, так что страховавший гестаповца напарник умер на доли секунды раньше, чем его мозг дал команду на выстрел.
Стоявший перед нами, как потом оказалось, гауптшарфюрер был достаточно тренирован, но среагировал неправильно. Если бы он завалился назад спиной и в падении достал бы ствол, тогда да, у нас не было бы ни единого шанса – «Серж» перекрывал мне сектор стрельбы, а гестаповец бросил свой жетон и начал закрывать дверь, пытаясь одновременно вытащить пистолет. Так что он просто потерял сознание, получив от моего напарника три удара, причем третий удар был, на мой взгляд, совершенно лишним.
Мы тут же шагнули друг за другом в дом. Расположение дома мы у нас на базе зарисовали и выучили со всеми теми, с кем пришли в город, но на кухне, в прихожей и в гостиной больше никого не было. Так что в полутёмной, освещённой только одной керосиновой лампой гостиной мы немного притормозили, ожидая, пока «Гном» с Арье упакуют пока живого гестаповца и его почившего напарника и сложат обоих в той самой подсобке, в которой у повешенного нами осенью полицая был арсенал. У этих орлов, кстати, тоже здесь была оружейка, только значительно скромнее и однообразнее.
Ещё двоих охранников мы обнаружили в соседней комнате. Эти ребятки почивать изволили, так что отрубить их было несложно. Опять пришлось подождать «Гнома» с Арье. Впрочем, недолго, наши упаковщики работали достаточно споро. Вязали, кстати, так полюбившимися всем алюминиевыми проводами, прихваченными с базы. «Старшину», по-хозяйски прибравшему из машины «ручник», и «Батю» оставили у входной двери на подстраховке. За полгода тренировок «Старшина» очень неплохо научился действовать ножом, а с его силой и реакцией противникам этого здоровяка, если таковые появятся, я сильно не завидую.
Мы с «Сержем» сторожко пошли по дому, Арье с «Гномом» страховали нас, проверяя боковые комнаты. Наличие четверых сотрудников рижского гестапо, «Серж» шустренько просмотрел их документы, и весьма приличной машинки во дворе давало надежду, что охраняют они как минимум генерала СС. Держа в голове схему дома, я уверенно двигался по пустым комнатам. Вот и спальня, в которой горел свет, хотя он горит и сейчас. Дом мы осмотрели весь, остались только эти две комнаты – спальня и прилегающая к ней кладовка с глухими стенами. Эту спальню и эту кладовку я, в своё время разыскивая тайник, изучил всю до последней половицы.
