– С чего начнется эта история? – Амари кусает нижнюю губу. – Как ее назовут? Призвавшие магию? Спасители магии и реликвий?
– Не звучит. – Я морщу нос и облокачиваюсь на мягкую спину Найлы. – Эти названия не пройдут испытания временем.
– А если что-то более простое? – предлагает Тзайн. – Принцесса и рыбак?
– Похоже на любовную историю.
Я закатываю глаза, чувствуя, как Амари улыбается. Не сомневаюсь, что если повернусь, увижу Тзайна с такой же улыбкой.
– Действительно, именно так и звучит, – передразниваю я. – Но это не точно. Может, если вы хотите настоящей страсти, ее стоит назвать «Принцесса и игрок в агбон»?
Амари резко поворачивается ко мне, ее щеки горят.
– Я не имела в виду… То есть… – лепечет она, но вовремя замолкает, чтобы не сказать лишнего.
Тзайн окидывает меня взглядом, впрочем, беззлобным. Когда мы достигаем берега Гомбе, мысли возвращаются к этой парочке: не знаю, бесит ли меня то, как они вздрагивают от каждой моей насмешки, или, наоборот, умиляет.
– Боги, вот это мощь! – Я соскальзываю по хвосту Найлы, спрыгиваю на землю и спускаюсь по большим гладким валунам к илистому берегу. Поток петляет в сердце леса, огибая бревна и огромные стволы. Я опускаюсь прямо в ил и пью из ладони, вспоминая, как горело в пустыне горло. Ледяная вода так освежает после жары джунглей, что хочется погрузить в нее голову.
– Зел, у нас нет времени, – торопит Тзайн. – Впереди еще будет вода. Нужно идти.
– Знаю. Всего глоточек. Пусть Найла отдохнет.
Я глажу рог леонэры и зарываюсь лицом ей в шею, смеясь, когда она трется об меня мордой. Ей тоже не нравилась пустыня. После того как мы миновали пески, она прибавила шагу.
– Только ради Найлы, – сдается Тзайн. – Не из-за тебя.
Он спрыгивает и, наклонившись к реке, аккуратно наполняет фляжки. Мои губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Прекрасная возможность. Я не смогу устоять.
– О боги! – восклицаю я, указывая куда-то пальцем. – Что это?
– Где?..
Брат теряет бдительность, и я толкаю его. Тзайн вскрикивает и падает в воду, подняв тучу брызг. Амари ахает, когда он выныривает из воды, весь мокрый, с зубами, стучащими от холода. Тзайн встречается со мной взглядом, и его губы искривляются в коварной улыбке.
– Ты – труп.
– Сперва поймай!
Тзайн бросается вперед и, прежде чем я успеваю убежать, хватает за ногу. Я визжу, когда он утаскивает меня под воду. Она такая холодная, что колет кожу, как деревянные иголки Мамы Агбы.
– Боги, – задыхаюсь я.
– Оно того стоило? – смеется Тзайн.
– Ты попался впервые за много лет, так что отвечу: да.
Амари спрыгивает с Найлы и хихикает, качая головой:
– Вы двое такие забавные.
Улыбка Тзайна становится озорной:
– Мы – команда, Амари. Может, и тебе пора присоединиться?
– Совершенно исключено. – Амари пятится, но у нее нет шансов. Тзайн выпрыгивает из реки, словно оришанский водный питон. Она успевает отбежать на несколько метров, но брат догоняет ее. Я улыбаюсь, глядя, как она визжит и хохочет, на сто ладов умоляя не делать этого, но Тзайн все равно закидывает ее на плечо.
– Я не умею плавать.
– Там не очень глубоко, – смеется он.
– Я – принцесса.
– Разве принцессы не купаются?
– У меня свиток! – Она вынимает его из-за пояса, напоминая Тзайну о нашем плане – не держать все реликвии в одном месте. Он несет костяной кинжал, Амари – свиток, а я – солнечный камень.
– Неплохая попытка. – Тзайн выхватывает пергамент у нее из рук и кладет его под седло Найлы. – А теперь, ваше высочество, вас ждет королевское омовение.
– Тзайн, нет!
Амари визжит так громко, что с деревьев разлетаются птицы. Мы с братом заходимся смехом, глядя, как она падает в воду и барахтается, хотя там совсем не глубоко.
– Не смешно! – Амари дрожит, но не может сдержать улыбку. – Ты за это заплатишь.
Тзайн кланяется:
– Окажите мне честь.
Новая улыбка расцветает у меня на губах. Она согревает меня даже на берегу ледяной реки. Брат давно так не дурачился. Амари изо всех сил старается его утопить, хотя даже в мокрой одежде весит вполовину меньше. Тзайн подначивает ее, крича от воображаемой боли, притворяясь, что она может выиграть.
В один миг река исчезает.
И деревья.
И Найла.
И Тзайн.
Все вокруг начинает кружиться, и знакомая сила уносит меня прочь.
Когда вращение прекращается, я чувствую, как тростники щекочут ноги. Прохладный воздух наполняет легкие. В какой-то момент я понимаю, что оказалась во сне принца, но через секунду снова возвращаюсь в реальный мир.
Я задыхаюсь, держась за сердце, но понемногу начинаю ощущать холодную воду, омывающую ноги. Хотя видение длилось всего мгновение, оно было сильным, гораздо ярче, чем прежде. Меня охватывает дрожь: я видела Инана не только во сне.
Он рядом.
– Уходим.
Тзайн и Амари смеются слишком громко, чтобы меня услышать. Он вновь поднимает ее, угрожая кинуть в реку.
– Хватит. – Я брызгаю в них водой. – Надо уходить. Здесь небезопасно!
– О чем ты? – хихикает Амари.
– Это Инан, – вырывается у меня. – Он бли…
Слова застревают в горле. Шум становится все отчетливее. Мы поворачиваемся на звук, мерный и гулкий. Сначала я не могу понять, что это, но потом узнаю ровную поступь лап. Когда они минуют излучину, я вижу то, чего боялась: пришпорив пантэнера, к нам несется Инан.
От испуга ноги наливаются свинцом. Я спешу к берегу, Тзайн и Амари борются с волнами. Вода, что недавно радовала, теперь замедляет движения. Какие же мы дураки. Как можно быть такими наивными? Едва мы позволили себе расслабиться, как Инан нас настиг.
Но как он миновал пропасть в Шандомбле? Как узнал, куда мы идем? Даже если он как-то узнал о нас в Ибеджи, мы ушли из этого ада шесть ночей назад.
Я подбегаю к Найле и взбираюсь в седло, крепко сжимая поводья. Тзайн и Амари садятся за мной. Но прежде, чем подстегнуть леонэру, я оборачиваюсь… Что же я упустила?
Где солдаты, сопровождавшие его раньше? Куда исчез адмирал, которая убила Лекана? Пережив нападение сентаро, Инан вряд ли стал бы действовать без поддержки.
Тем не менее стражники не показываются. Маленький принц уязвим. Он один.
Я могу вызвать его на бой. Опускаю поводья, приказав Найле стоять на месте.
– Что ты делаешь? – кричит Тзайн.
