Тзайн убьет нас, если узнает. Но когда эта мысль приходит мне в голову, ногти еще яростнее впиваются в спину Инана. Я прижимаю его к себе все сильнее, пока не чувствую каждую напряженную мышцу. Мне хочется большего. Хочу почувствовать его.
– Возвращайся со мной в Лагос.
Открываю глаза, не веря своим ушам.
– Что?
– Если хочешь свободы, возвращайся со мной в Лагос.
Я будто ныряю в студеное ибаданское озеро. Изумление вырывает меня из грез, из мира, где Инан – просто парень-маг в красивом кафтане, а не принц.
– Ты обещал, что не встанешь у меня на пути.
– И сдержу слово, – обрывает он. – Но, Зели, все не так просто.
Вокруг моего сердца поднимаются стены, и, я знаю, он это чувствует. Инан отстраняется, гладит меня по щекам.
– Когда ты вернешь магию, знать возненавидит тебя и будет бороться с предсказателями. Рейд повторится, снова и снова. Война не закончится, пока целое поколение оришан не погибнет.
Я отворачиваюсь, но глубоко в душе знаю, что он прав. Из-за этого страх не уходит и невозможно бездумно наслаждаться праздником. Зу создала рай, но, когда магия вернется, сон кончится. Волшебство не принесет нам мира.
Только придаст силы для битвы.
– Как мое возвращение в Лагос поможет магам? – спрашиваю я. – Пока мы беседуем, твой отец хочет моей смерти!
– Он напуган. – Инан качает головой. – Король заблуждается, но его страх оправдан. Все известные монархии страдали от рук магов. Аристократы никогда не чинили беспорядков.
Инан обводит рукой лагерь. На его лице надежда, столь яркая, что свет как будто исходит изнутри.
– Зулайка создала это за месяц, а в Лагосе больше магов, чем во всей Орише. Просто представь, чего можно добиться, используя королевскую власть.
– Инан! – Я хочу возразить, но он заправляет выбившуюся из прически прядь мне за ухо, ведет большим пальцем вниз по шее.
– Если бы только отец увидел это… Увидел тебя…
От его прикосновения я снова чувствую трепет, и сомнения исчезают. Наклоняюсь к нему, желая большего.
– Он увидит то, что ты тогда показала. – Инан прижимает меня к себе. – Сегодняшние маги – не те, с которыми он сражался. Если мы создадим такую колонию в Лагосе, он поймет, что бояться нечего.
– Этот лагерь все еще стоит потому, что о нем не знают. Твой отец никогда не позволит магам собираться где-нибудь, кроме работных домов, закованными в цепи.
– У него не останется выбора. – Инан сжимает меня крепче, и впервые в его глазах я вижу вызов. – Когда магия вернется, король не сможет ей завладеть. Если не согласится сейчас, то поймет со временем, что так лучше. Мы впервые сможем стать одним народом. Но справимся, только если ты будешь на нашей стороне.
Во мне загорается надежда, которую приходится тут же погасить. Представляю себе мечты Инана: владельцы земли смогут возводить свои дома, Мама Агба сможет беспрепятственно учить технике боя. Папе никогда не придется больше волноваться о налогах, а Тзайн сможет всю жизнь играть в агбон…
Картины лучшего будущего исчезают, и чувство вины накрывает волной. Вспоминаю о крови, струящейся из-под пальцев брата, и воодушевление пропадает.
– Не сработает, – шепчу. – Магия все еще будет опасна. Могут пострадать невинные.
– Несколько дней назад я сказал бы то же самое. – Инан отступает назад. – Но этим утром ты доказала, что мое мнение было ошибочным. Благодаря одному лишь уроку я понял, что однажды смогу контролировать свою силу. Если обучать этому магов в наших колониях, они смогут стать частью Ориши.
Глаза Инана загораются, он говорит все увлеченнее.
– Зели, просто представь, какой может стать Ориша. Целители вроде Зу искоренят болезни. Команды сварщиков и владык земли легко справятся с делами, для которых сейчас используют рабов. Небеса, подумай об армии из твоих воскрешенных, идущей в атаку!
Он прижимается ко мне лбом – слишком близко, чтобы суметь сохранить ясность рассудка.
– Такой будет новая Ориша. – Он говорит тише. – Наша мирная Ориша, без битв и войн.
Мир…
Давно не слышала этого слова. Мир и покой были только во снах Инана. В его объятиях.
На мгновение представляю, что борьба магов за права заканчивается. Не мечами и революцией, а миром. Во главе с Инаном.
– Ты серьезно?
– Более чем, Зел. Я хочу этого, хочу сдержать каждое данное тебе обещание. И сделаю это, но не один. А ты не справишься в одиночку, даже с магией. Но вместе, – очаровательная улыбка появляется у него на губах, сильные руки притягивают меня к себе, – нас будет не остановить. Мы станем командой, какой еще не было в этой стране.
Смотрю за его плечо на пляшущих предсказателей и нахожу глазами мальчика, с которым танцевала. Салим кружится так быстро, что через секунду валится наземь.
Инан переплетает пальцы с моими. Тепло окутывает меня, словно одеяло, когда он заключает меня в объятия.
– Нам суждено работать вместе, – шепчет он. – И быть вместе.
От его слов кружится голова. Они опьяняют, но даже сквозь пелену я понимаю, что он прав. Только это может остановить бесконечную войну и всех спасти.
– Хорошо.
Инан изучающе смотрит на меня. Вижу в его глазах надежду.
– Правда?
Я киваю:
– Надо будет убедить Тзайна и Амари, но если ты серьезно…
– Зел, я никогда еще не был столь серьезен.
– Моя семья тоже поедет в Лагос.
– На другое я не согласен.
– И тебе придется заново выстроить Илорин…
– Это первое, что сделают владыки земли и приливщики.
Прежде чем я успеваю перечислить все условия, Инан поднимает меня в воздух и начинает кружить. Он улыбается так широко, что я не могу не ответить тем же и смеюсь, когда он возвращает меня на землю, хотя мир не сразу перестает вертеться перед глазами.
– Наверное, не стоит решать судьбу Ориши, танцуя в лесу.
Соглашаясь со мной, он что-то бормочет и сжимает в объятиях, затем обхватывает ладонями мое лицо:
– И этого тоже не следует делать.
– Инан…
Прежде чем я заканчиваю фразу, которая должна объяснить, что топор у Тзайна острый, а сам он всего лишь в нескольких палатках отсюда, губы Инана находят мои, и все вокруг отходит на второй план. Его поцелуй полон нежности, а губы такие… мягкие. Они нежнее, чем я себе представляла.
Страсть накрывает меня теплой волной, струится по телу. Когда он отстраняется, сердце колотится так, словно я только что была в драке. Инан медленно открывает глаза, и прекрасная улыбка озаряет его лицо.
