Будет бегать, вывалив язык, как те собаки, и страховать детей, пока они не научатся держать равновесие, а его собственный сын так и останется лежать под землей.
И красивый памятник ничего не изменит. Абсолютно ничего.
– Знаешь, Слава, – сказала Фрида задумчиво, – тебе важно ходить на могилу, а для меня наш сын всегда со мной. Я полюбила этих детей, потому что люблю его и помню, и когда я счастлива, что у меня есть все вы, я думаю и о нем тоже. Помнить – это не значит горевать и отчаиваться, а совсем наоборот.
– Что наоборот?
Фрида сложила пеленку вдвое и стала методично водить по ней утюгом.
– Мне кажется, ты просто наказываешь меня, – вздохнула она, – считаешь, что я не имею права радоваться жизни, раз больше не могу тебе родить, вот и все.
* * *
Отправив текст редактору мужа, Маргарита почувствовала себя немного преступницей, но не злодейкой, а обаятельной мошенницей из хорошей комедии, персонажем, которому она всегда сочувствовала.
Кроме переработанного текста своей неоконченной диссертации, Маргарита отослала редактору и другие очерки мужа. Она ничего там не исправила, только убрала парочку лишних запятых, к которым Костя питал слабость, но после прочтения в голове засела лихая мысль, что она сама тоже способна написать что-нибудь подобное, если как следует постарается.
При жизни Кости у них был уговор – она не читает его книги, потому что это для широкой аудитории, а она все-таки филолог. «Не хочу, чтобы мне пришлось перед тобой краснеть», – говорил Костя.
Она держала слово, пока он был жив, а теперь пришлось вторгнуться в его внутренний мир, который Костя при жизни так тщательно оберегал от посторонних.
Отец тоже никому не позволял заглядывать в свои бумаги. Маргарита грустно улыбнулась. Говорят, что девушки влюбляются в мужчин, похожих на своих отцов. Что ж, внешне Костя и папа были совсем разные, а характеры и привычки у них оказались один в один.
Оба терпеть не могли, когда «чужой мои читает письма, заглядывая мне через плечо».
Когда папа умер, маме из-за его скрытности пришлось пережить немало неприятных минут. На кафедре была создана комиссия по папиному научному наследию, и эти бестактные люди требовали, чтобы мама выдала им папины бумаги, которых, по их расчетам, должно быть много, а не только черновики и наброски. Им якобы доподлинно известно, что папа готовил фундаментальный труд по русской классике.
Они с мамой честно перетрясли всю квартиру, съездили на дачу, но ничего не нашли. Костя принес из дому несколько тетрадей, где записывал папины мысли, и на этом всё.
Что-то обнаружили на кафедре, в рабочем кабинете папы, но это оказались всего лишь заметки, обрывочные записи, понятные только их автору.
Маргарита не удивилась – у отца была замечательная память. Он сначала весь текст выстраивал в уме, а потом только садился и записывал. Так что ничего он не почивал на лаврах последние годы, а напряженно работал, просто не успел перенести на бумагу результаты своего труда.
Наверное, и Костя тоже держал в голове множество идей и замыслов, о которых теперь никто и никогда не узнает.
От этой мысли стало так грустно, что Маргарита поехала в гипермаркет.
…Подойдя к холодильнику с хорошими сырами, Маргарита улыбнулась продавщице и хотела, как обычно, спросить двести граммов рокфора, но вдруг вспомнила, что Кости больше нет и есть сыр некому.
Взглянув в свою тележку, она чуть не ахнула. Задумавшись, Маргарита набрала привычный ассортимент, будто Костя ждет ее дома. Утка, кусок печени для паштета, помидоры черри и рейхан, который она терпеть не может. Даже бутылку крымского вина не забыла, дура!
Раскладывать товар обратно на полки показалось ей неуважительным по отношению к другим покупателям, и Маргарита покатила на кассу, пока не нахватала в забытьи что-нибудь еще.
Возле полок с шампунями ее вдруг окликнули:
– Маргошка!
Она вздрогнула, услышав это имя из студенческих лет. Озорное и энергичное, оно никогда ей не подходило…
– Привет! – толкая перед собой тележку, ощетинившуюся горлышками бутылок, как пиратский корабль пушками, к ней неслась Лена Сиваева, однокурсница и подруга. Хотя таких подруг, как Маргарита, у красавицы Лены была целая толпа.
Маргарита натянуто улыбнулась.
Хорошо, что она надела шубку, и сейчас выглядит не беднее Лены, хоть и далеко не так элегантно. Ну что тут поделать, не всем дано… Ладно, главное, сейчас придумать, как не дать вовлечь себя в тайфун сплетен.
Оттолкнув свою тележку, Лена крепко обняла Маргариту и расцеловала.
– А это Вадим, – сказала она, выпустив старую подругу из объятий.
Маргарита посмотрела. На заднем плане маячил плюгавенький мужичок без шапки в расстегнутой куртке «пилот». Ноги в светлых не по сезону джинсах имели легкую кавалерийскую кривизну.
«Смешной», – неожиданно подумала Маргарита. Лицо у мужичка было некрасивое, треугольное, рот тонкогубый и тоже слегка кривой, будто прорубленный одним небрежным сабельным ударом, а волосы над непропорционально большим лбом топорщились трогательным детским вихром.
Вадим улыбнулся ей, показав морщины, резкие, тоже будто прорубленные.
Маргарита удивилась, что Лена, с ее-то стандартами, вышла за такого страшка, и тоже выдавила из себя улыбку.
Вот дернул же черт поехать в магазин!
– Ну как ты, держишься? – спросила Лена, заглядывая ей в глаза с участием, показавшимся Маргарите показным.
– Держусь.
– Я хотела тебе звонить, но, сама знаешь… Боялась показаться навязчивой, все же столько лет мы не виделись с тобой.
Маргарита неопределенно пожала плечами.
– Может быть, что-то нужно? – не унималась Лена. – Ты скажи, и вообще звони, и в гости приходи, не пропадай! Друзей юности забывать нельзя!
Маргарита кивнула, трусливенько порадовавшись про себя, что горе искупает невежливость и апатичность.
Она покосилась на тележку Вадима: тоже доверху набита. Или большая семья у них, или закупаются к какому-нибудь приему, на который Маргариту, естественно, не пригласят. Ее теперь больше вообще никуда не пригласят, потому что все друзья семьи были со стороны мужа.
Лена предложила подвезти, но Маргарита уже устала от бурного и неискреннего сочувствия и соврала, что вызовет себе такси. Якобы она всегда так делает.
На прощание Лена еще раз обняла ее и воскликнула:
– Обязательно звони, не пропадай!
«Я бы не пропала, – подумала Маргарита, оставшись одна возле стойки такси, – если бы ты в свое время не хотела увести от меня мужа».
Брать машину – ненужное барство, но будет неприятно, если Лена увидит, как бедная вдова чешет с сумками к маршрутке.
