– Слава, во-первых, думай о том, что общее количество детей возрастет всего на двадцать процентов, а главное, ты имеешь право на своего собственного ребенка.
– Интересно, а эти чьи?
– Ты имеешь право, – упрямо повторила Фрида.
– А ты?
– У меня из-за сильных спаек не получится взять яйцеклетку.
– Ну и все. Хватит нам ребятишек. Батоны только-только спать по ночам начали, и снова-здорово. Верни мамам деньги, и закрываем проект.
Фрида продолжала сидеть на краю постели, внимательно глядя на него.
– Нет, – повторил Зиганшин уже без прежней уверенности, – ну нет.
– Собирайся.
– А если она нас обманет? Такое сплошь и рядом. Деньги возьмет, а ребенка оставит себе, и ничего ты не сделаешь.
– Ничего. Мы это обсуждали, и мамы готовы к такому повороту.
Зиганшин поморщился:
– Фридочка, правда, не нужно этого.
Она встала:
– Славочка, неужели ты до сих пор думаешь, что твое мнение тут что-то еще значит?
Он засмеялся.
– Что ты, зайчик.
– Ну и собирайся тогда.
Зиганшин взял Фриду за руку и притянул к себе:
– А ты не боишься, что если появится мой кровный ребенок, я стану хуже относиться к нашим детям?
Жена улыбнулась:
– Нет, Слава, этого я не боюсь. Поехали.
Маргарита припарковалась возле роддома и стала ждать, когда Вадим выйдет после дежурства. Он хоть и был профессором, но любил работать по ночам, кроме того, его часто вызывали на сложные случаи, так что у них оставалось совсем немного времени друг для друга.
Что ж, она тоже устроилась на работу. Редактор звал ее к себе в издательство, но Маргарите захотелось настоящей жизни, и она поступила учительницей в школу, настолько не престижную, что там закрыли глаза на ее гигантский перерыв стажа и отсутствие педагогического опыта.
Отцовский архив она показала ученику академика Дымшица, который сейчас стал совсем стареньким профессором и возглавлял кафедру в педагогическом университете.
Видимо, он не был знаком с творчеством Константина Рогачева, потому что не заподозрил ничего плохого, а просто стал готовить папины рукописи к публикации. Хотел активно привлечь к этому делу Маргариту, но ей было некогда. Она стала работающим человеком, а кроме того, у нее еще Давид, которому надо помогать ухаживать за Оксаной. Физически она совсем выздоровела, но голова сильно пострадала. Она теперь стала как пятилетний ребенок, и врачи говорят, что это уже вряд ли изменится к лучшему.
Но Давид все равно счастлив, что она жива, и радуется, когда Оксана улыбается ему.
Правда, Вадим обещал устроить консультацию у какого-то невероятно умного профессора, вдруг поможет?
Маргарита взглянула на дверь. Вадима еще не было, что ж, она подождет. И час, и два, и сколько нужно, потому что у него может быть «сложный случай». Нет унижения ждать, когда мужчина занят делом.
А если вдруг она его и не дождется, тоже ничего страшного. Она научилась быть сама с собой, а не просто чьей-то тенью. В сорок семь лет, конечно, это поздновато, но лучше поздно, чем никогда.
Маргарита улыбнулась и подумала, что скоро начнется выписка и надо будет отъехать, чтобы освободить место счастливым родителям. Отогнать машину за угол, а самой сесть в кафе и ждать Вадима.
За перекрестком как раз освободилось местечко, Маргарита стремительно ринулась туда, успев в последнюю секунду перед громадным внедорожником, который тоже нацелился на это место.
Маргарита эффектно, немного рисуясь, поставила свой «мерседес» и моргнула джипу аварийкой. Через секунду в сумочке ожил мобильный. Она обрадовалась, что это Вадим, но оказался незнакомый номер.
– Ай-ай-ай, Маргарита Павловна, – засмеялись в трубке, – нарушаем, значит?
Обернувшись, она увидела, что джип, оставшись посреди дороги, тоже включил аварийку, и из него выходит тот самый красивый полицейский.
Маргарита открыла дверцу и помахала ему.
– Рад вас видеть, Маргарита Павловна, – улыбнулся полицейский, подходя, – вы божественно паркуетесь.
– Спасибо. Простите, что перехватила у вас место.
– Да ничего, мне на секундочку. До кассы только добежать.
Он кивнул в сторону роддома, и Маргарита постеснялась спрашивать подробности.
– Хотите, я пока покатаюсь вокруг, а вы поставьте.
– Сойдет и аварийка.
– Скажите, а ничего нового по делу не появилось? Преступника так и не нашли?
Улыбка на его лице погасла.
– Нет, Маргарита Павловна, не нашли, и не думаю, что когда-нибудь найдем. Вы уж простите…
