Это помогло. Ненадолго.
…Под конец гномам таки пришлось тащить его под руки. Далеко внизу слышался свист стрел, звон стали, словно ударявшей в камень; но у хоббита не было сил даже обернуться.
Сознание его наводнили видения, одно ярче другого.
Он видел прекрасную, удивительную, лучистую Весну Арды, когда два источника света – Иллуин на севере и Ормал на юге – щедро дарили тепло и жизнь молодому миру.
Так было. Так могло бы сделаться снова. Для этого нужен сущий пустяк!..
…Из расщелин било пламя, Свет сделался молотом, а Тьма – наковальней. У вселенских горнов трудились сонмища духов, старательно предавая огню старое, отжившее, ненужное.
Открывалась дорога новому и прекрасному. Нет – прекраснейшему!
Нет страха, смерти и ужаса. Есть великая работа, и эта частица света – важная её часть. Эту работу не остановить, можно лишь задержать – но разве не хочет он, маленький хоббит из маленькой страны, рука об руку с великими силами трудиться над переустройством этого уставшего от собственного бытия мира?..
– Фолко!..
Холодный камень у самого лица. Мрак пещеры. И – внезапно пропавшее ощущение страшной тяжести, словно пламя глубин разрушило злые чары.
Чёрные своды пещеры озаряло багровым – внизу по-прежнему, как всегда, текла огненная лава, принявшая в себя триста с лишним лет назад само Кольцо Всевластья.
Фолко медленно поднялся.
– Опять пещера, – пробормотал он. – Спасибо, что хоть не в жерло кидать…
Как видно, после прошлого извержения щель в склоне Роковой Горы раскрылась снова.
– Вот и всё, – выдохнул Маленький Гном и, словно королю, отсалютовал хоббиту мечом.
– Верши, брат хоббит, – с мрачной торжественностью изрёк Торин, тоже вскидывая топор.
Невысоклик неловко кивнул, повернулся к друзьям спиной, сделал несколько шагов к огненной пропасти. В руке, в мифрильной рукавице, замер приговорённый к смерти Адамант Хенны. Щедро омытый кровью, сияющий камень по-прежнему оставался девственно прозрачен и чист.
Девственно-чист – но одна из граней как-то слишком уж остра, другие как-то более притуплены…
Но в тот миг эта мысль не показалась хоббиту достойной внимания.
Неважно, что в тебе, думал Фолко, с трудом передвигая ноги. Неважно, свет или тьма, добро или зло, но если оно не идёт из сердца – то неведомо ещё, что хуже. Простое зло, может, даже и лучше – во всяком случае, оно проще, понятнее, на битву с ним легче подняться.
Но это же Свет!.. – мелькнуло в голове. Истинный Свет!
Это был не он, не его мысли. Чужие, кем-то вложенные в последний момент.
Как там говорил Олмер хронисту Теофрасту?.. «Рано или поздно люди сами добудут любое знание».
И то же самое с добром и злом, со светом и тьмой.
Но, с другой стороны, сколько же доброго, нужного, полезного смогли бы сотворить те же эльфы, принц Форвё или его сородичи, окажись этот камень у них!..
Нет, не просто «окажись». Если бы его силы удалось обуздать, понять, подчинить знанию. Без этого чудесный камень просто оказался бы огнистым факелом, брошенным в сенной сарай.
– Остановись! – словно отвечая мыслям хоббита, прямо перед ним, над пропастью, появилась призрачная фигура.
Она висела в воздухе, прямо над пустотой, над страшной бездной.
Идеальное, прекрасное лицо эльфийской красавицы. Тёмные волосы волной скатываются по плечам и спине, до самых пят – голубоватое платье, всё в искрах диамантов и сапфиров. Узорный поясок – словно звёзды ночного неба.
Левая рука вытянута, ладонь останавливает половинчика; а в опущенной правой замер чуть изогнутый клинок, тоже весь словно откованный из ночных звёзд и лунного луча.
– Остановись, хоббит Фолко. Остановись и не свершай непоправимого. Та вещь, что у тебя, – это не Кольцо Всевластья. Это совсем иное. Это Свет, не Тьма!
Голос был чарующ, прекрасен, мягко обволакивающ.
Хоббит поднял руку с зажатым в ней камнем.
– Остановиться? – хрипло выдавил он. – Почему? Что изменится? Я видел, что творит этот Свет! Я видел, что началось в Рохане! Что творилось в Хараде! Я видел собственными глазами, неведомая!..
– Возьми его себе, – предложила незнакомка. – Или отдай мне. Я найду ему применение.
– Кто ты? – резко бросил хоббит. Торин и Малыш встали по обе стороны.
– Неважно. Как ты видишь – я куда больше, чем просто кажусь.
– Ты призрак. Видение. Мираж. Ты висишь над бездной.
На прекрасном лице отразилась му́ка.
– Только так я могу явиться тебе… и попытаться удержать от гибельного шага…
– Почему гибельного?
– Потому что этот Свет поможет излечить раны Арды… он послужит тому, чтобы восстановить прекрасное, доброе, вечное, уничтожив всё злое, отвратительное, наносное.
– Разве не это должен сделать свет Сильмариллов? – хоббиту вновь помогло знание эльфийских легенд.
– Свет Сильмариллов будет положен в основу Арды Неискажённой, – возразил призрак. – Сам Феанор разобьёт их, и вновь возродится свет Двух Дерев. Но прежде чем это случится, будет великая битва с Морготом, Великим Врагом, который проберётся через Двери Ночи и уничтожит Луну и Солнце…
– И что? – дерзко спросил хоббит. Не маленький робкий хоббит-земледелец, превыше всего ценивший добрый урожай репы – но начальник роханского полка, воин, бившийся на Андуине, на Исене, на стенах Серых Гаваней; странник, дважды прошедший Средиземье из конца в конец, побывавший в Срединном Княжестве и на Водах Пробуждения; и, наконец, тот, у кого в ладони трепетал светоносный Адамант. – Зачем вам этот додревний Свет? Если, согласно пророчествам, вашему прекрасному новому миру нужен совсем иной, тот, что заключён в Сильмариллах?
И он подкинул Адамант, ставший вдруг лёгким, словно пушинка.
– Брось его мне, – проговорил призрак эльфийки – или той, кому было благоугодно принять этот облик. – Брось и уходи. Иначе твоим друзьям там, внизу, придётся нелегко.
– Ты не ответила на мой вопрос, неведомая. Если б ты могла отобрать Адамант у меня силой – то уже сделала бы это. Значит, не можешь. По какой причине – не так важно.
– Свет изначальных Ламп, Иллуина и Ормала, нужен, чтобы поскорее преобразовать старое, – скороговоркой ответил парящий призрак. – Это поможет свершить сие… скорее и с меньшими… издержками.
– Издержками? Это как с утопленным Нуменором? – поднял бровь Фолко. – Когда целый народ был покаран, не разбирая правого и виноватого?
