– Так о чем ты хотел поговорить? – нарушил тишину Тир, в свою очередь поглядывая на подозрительно примолкшего спутника.
Тартис вздрогнул, отрываясь от размышлений.
– Извини, задумался. Что ты сказал?
– Я спросил, о чем ты собирался со мной поговорить. Или так обрадовался своей идее, что не успел придумать достойную тему для разговора?
– Успеть-то успел, – усмехнулся Тартис. – Да вот не знаю, понравится ли тебе.
– А ты начни. Вдруг обойдется?
– Гм. Вообще-то я хотел узнать, почему наши маги не увидели тебя за столько лет. Как вышло, что ты есть, но никто из хранителей этого даже не почувствовал?
– А меня спрятали, – хмыкнул Тир. – Так хорошо спрятали, что эти снобы до сих пор пребывали бы в неведении, если бы не случайность. Никто бы ничего не узнал, а я бы жил, как раньше, – тихо, спокойно, среди родных и друзей…
– Но твои родные здесь! – невольно вырвалось у Тартиса. – Почему ты так не хочешь войти в род?!
– Это не мой род, – сухо поправил его юноша. – Или считаешь, что принадлежать к роду убийц и палачей – великая честь? Может, Изиар оставил нам что-то хорошее, а Проклятый лес возник сам по себе? Может, он не убивал спустя века своих собственных потомков? Не выцеживал из них кровь, чтобы вернуться? Не ему ли вы поклонялись столько тысячелетий? И не он ли собирался залить кровью всю Лиару в ответ на вашу фанатичную преданность?
Тир жестко посмотрел на замявшегося сородича, и в его зеленых глазах медленно проступило алое пламя.
– Не говори, что я не прав или не знаю, о чем ведется речь. Впрочем, полагаю, историю Лабиринта вы уже знаете в подробностях: Тирриниэль должен был рассказать, что и почему случилось на большом совете в Аккмале два десятилетия назад, потому как именно это условие стало гарантией мира между нашими народами. И именно его он поклялся исполнить по возвращении. Он ведь рассказал, как в действительности погиб Изиар?
– Да, – беззвучно выдавил Тартис. – Все, что открыл ему перстень твоего…
– Не продолжай, не нужно имен. А это что-нибудь изменило? Вы возмутились этим обманом? Перестали верить владыке? Может, хотя бы совет старейшин собрали? А? Тартис, скажи: хоть что-то изменилось за эти годы?!
Темный эльф тоскливо уставился под ноги, но даже так почувствовал на себе пронизывающий, полный жутковатой проницательности взгляд наследника Изиара. Нет, не изменилось – Тир прав. Для большинства перворожденных страшноватые откровения повелителя не изменили абсолютно ничего. Даже совет не посмел раскрыть рот, чтобы обвинить развенчанного кумира в предательстве: слишком глубоко въелся в них страх перед великими магами, чья мощь с годами лишь росла и укреплялась. Что уж говорить о других. Да, выслушали, запомнили, помрачнели от осознания того, что многие века были слепы… А потом склонили головы, подчиняясь, и все стало как прежде. Кажется, без своих владык эльфы не умели жить, а потому предпочли оставить все как есть. Они смирились. И до сих пор стараются не вспоминать постыдное прошлое. Только хранители стали еще более отстраненными да Тирриниэль начал незаметно утрачивать силы.
Тир зло поджал губы.
– И этот род я должен принять? К такому народу должен относиться с уважением? Что вы сделали для Лиары? Чем вы можете гордиться, кроме как спесью и фальшивым бессмертием, которое на самом деле ничего не стоит отнять? Чем, скажи мне? Что от вас останется, если роща вдруг умрет и вы утратите даже это? Кто о вас вспомнит, если за победу в расовых войнах вы не заплатили ни гроша, а сами войны были организованы одним из вас? Не знаешь?
Тартис стремительно побледнел, но тяжелый взгляд прожигал его насквозь, не давая времени на обиду или оправдания. Он сминал волю, заставлял пятиться и прятать глаза, потому что горькая правда колола больно и глубоко. Как раз туда, где должна быть… и когда-то была живая душа.
– Что ты хочешь от меня? – прошептал смешавшийся эльф. – Чтобы я усомнился в праве владыки занимать чертоги? Чтобы пошел против его воли? Восстал против его магии, сказал об ошибках прошлого? Даже если ты прав… Даже если все так, как ты сказал… Что изменит моя смерть?
– А что изменит моя жизнь?
– Многое. Ты наследник Изиара…
– Только по крови, Тартис, – устало отвернулся Тир. – Только по крови. Если бы я мог, я бы избавился от нее. Как охотно избавился бы и от всего остального, что напоминает мне о прошлом.
Тартис неожиданно замер и неверяще вскинул голову, с каким-то новым выражением уставившись на умопомрачительно красивое лицо юного эльфа, несущее на себе печать древнего проклятия.
– Когда-то об этом говорил и лорд Торриэль… перед тем, как принять отречение.
– Возможно, – бесстрастно кивнул Тир. – По крайней мере, в этом мы с ним похожи. Думаю, будь я тогда на его месте, то поступил бы так же: лучше умереть для утратившего честь рода, чем принадлежать ему и делать вид, что это правильно. Надеюсь, он меня поймет.
– Да, – дрогнувшим голосом подтвердил посол. – Он бы понял.
– Это все, о чем ты хотел спросить? – так же ровно уточнил юноша, подчеркнуто глядя прямо перед собой.
– Не совсем, но… похоже, мы уже пришли. Владыка ждет. – Тартис смиренно склонил голову перед ровным строем белоснежных гигантов, отделивших священную рощу от остального леса. – Дальше мне нельзя.
– Тогда до вечера, – сухо бросил Тир, вступая под глубокую тень остролистых гигантов. Но прежде чем пропасть в ней окончательно, вдруг с кривой усмешкой обернулся. – Надеюсь, этот разговор не повлияет на твою решимость выбить меня из круга хотя бы разок, Тартис? Не сбежишь, отговариваясь срочными делами? Не надуешься как мышь на крупу? Или посчитаешь, что тебя оскорбили, а мне придется искать нового партнера для боя, пинками загоняя его на поляну, как вас троих намедни?
– Нет, – против воли улыбнулся эльф. – Пока владыка не отзовет, я не уйду, несмотря на некоторые наши… разногласия. Насчет оскорблений не волнуйся – переживу как-нибудь. А что касается вечера, то думаю, что еще смогу тебя удивить.
Тир улыбнулся шире: надо же, как заговорил. Переживет он… ха, всего пару недель назад и говорить бы не стал! Побелел бы, побледнел и вылетел отсюда, чтобы не сорваться на всякие глупости. А тут – переживет… видно, все же задумывался о будущем. Сравнивал. Размышлял. Для таких, как Тартис, подобные беседы выбиваются за рамки приличий. Он и теперь будет сомневаться, мысленно спорить, искать аргументы и пытаться что-то доказать, но это гораздо лучше, чем презрительно-холодное молчание. Значит, он еще не совсем потерян для своей расы. Значит, когда-нибудь сможет принять и другую правду.
Тир довольно кивнул своим мыслям.
– Значит, до вечера.
– До вечера, – эхом отозвался Тартис. – И не надейся на легкую победу. Я собираюсь взять реванш.
– Ну-ну. Только подготовься получше, а то мне до смерти надоело работать на скорости раненой улитки. Думаю, как раз пришло время поднять темп до привычного, так что жди: сегодня я раскидаю вас, как котят.
