– Кое о чем на всякий случай напомню. Эти лучницы здесь для вашей безопасности. Андуин выставил на стенах крепости Стромгард ровно стольких же. Архиепископа Алонсия Фаола вы уже знаете. Он и еще одна жрица вместе с людьми из Альянса проследуют к месту встречи, находящемуся между крепостями ровно на полпути. Затем они останутся при вас с тем, чтобы способствовать беседам… и следить за их содержанием.
Сильвана вновь обвела взглядом собравшихся перед ней членов Совета.
– При встрече с участниками со стороны Альянса вы будете говорить только о вашем совместном прошлом. Обсуждать существование со мною в Подгороде не станете. Они также не станут рассказывать о своей нынешней жизни. Если Фаол и его спутница застанут кого-либо – Отрекшегося или человека – за подобными разговорами, либо услышат слова, отдающие изменой или неуважением к противоположной стороне, обе стороны получат предупреждение. При повторном же нарушении уговора – будут выдворены с поля. К архиепископу и жрице отнеситесь с должным уважением и повинуйтесь им во всем. Рассвет близок. Как только начнется день, я один раз протрублю в рог, и можете выступать. Времени вам – до заката. Если я по какой-либо причине сочту необходимым прервать встречу раньше, то протрублю в рог трижды и подниму над стеной знамя Отрекшихся. В этом случае возвращайтесь немедля.
Элси хотелось бы знать, насколько буквально следует понимать это «немедля». Вдруг кому-то захочется сказать на прощание ласковое слово или даже обнять собеседника (если члену Альянса хватит на это храбрости)? Это же вовсе не измена! Но задавать вопросы Темной Госпоже…
– Когда встреча подойдет к концу, рог известит вас, что настала пора возвращаться домой, – закончила Сильвана. – Это понятно?
Как тут не повиноваться любым строгостям – в такой-то ситуации, когда любой проступок и даже обычное недопонимание с любой стороны может привести к новой никому не нужной войне!
Поэтому Элси молчала. Как только протрубит рог, ее люди распрощаются и тут же вернутся назад. Это было бесспорно и никаких несогласий не допускало.
Раздался приглушенный травой стук копыт. Одна из темных следопытов Сильваны подвела к Темной Госпоже коня-скелета. Кивком поблагодарив ее, Сильвана приняла поводья и вновь обвела подданных пылающим взглядом.
– Я отправляюсь на встречу с юным людским королем. На это я иду ради вас. Потому, что вы – Отрекшиеся. Надолго не задержусь. После этого вы сможете пойти и встретиться с людьми, что были когда-то частью вашей жизни. И убедиться собственными глазами, есть ли им место в вашем теперешнем существовании.
Сильвана сделала паузу, а когда заговорила вновь, в ее словах Элси почудилась жалость:
– Вам следует приготовиться к жестокому разочарованию. Возможно, они попытаются, но… на самом деле живущие просто не в силах понять нас. Это доступно только нам. Только нам, и больше никому. Но вы просили о встрече, и я дарую вам такую возможность. Я скоро вернусь.
Ни слова больше не говоря, Сильвана Ветрокрылая, Темная Госпожа Отрекшихся, Королева-Банши вскочила в седло, развернула коня-скелета и – одна, без оружия – поскакала на встречу с штормградским королем.
Такой гордости за то, что она – Отрекшаяся, Элси не испытывала еще никогда.
Глава тридцатая
Нагорье Арати
Конечно, Андуин видел леди Сильвану Ветрокрылую не в первый раз. В Храме Белого Тигра на суд над Гаррошем Адским Криком съехались все крупные политические деятели Азерота. Нет, точно он этого не знал, однако сильно подозревал, что за покушением на жизнь Адского Крика стояла именно она. С нее вполне сталось бы. Мертвая, и в то же время «живая», чужие жизни Сильвана прерывала без сожалений.
Генна Андуин с собою не взял, и в верности этого решения не сомневался ничуть. Седогрив проявил себя союзником достойным и ценным, и привязанности к Андуину не скрывал, но ведь бывают испытания, которым нельзя подвергать любого, пусть даже самого верного! Именно таким испытанием для Генна и оказалась бы встреча с той, кого он ненавидел сильнее всех на свете. Андуин полностью доверял Генну и искренне любил старика, но понимал, что, оказавшись в паре шагов от заклятого врага, тот, вероятнее всего, от нападения не удержится. Ну, а гибель любого из них – хоть Генна, хоть Сильваны – неминуемо приведет к войне, да еще в самый неподходящий момент.
Ни в Шаламейне, ни в более привычном Страхоломе Андуин не нуждался. Его оружием был Свет. Сильвана, лишенная лука, тоже более безобидной не становилась. Довольно ей раскрыть рот и испустить вой – и Андуина постигнет смерть.
Покачиваясь в седле белого жеребца по кличке Верный, под мерный стук копыт по мягкой грунтовой дороге, он направлялся к месту встречи – к невысокому холму на полпути от крепости к крепости. С другой стороны к холму приближалась темная фигурка.
Сильвана ехала на одном из своих жутких скакунов-скелетов. Почуяв запах смерти и тлена, Верный раздул ноздри и фыркнул, но имени своего не посрамил и с шага не сбился: он был прекрасно обученным боевым конем. Обычные лошади боятся запаха крови и мертвых тел, стараются, по возможности, не наступать на живых существ, но боевые кони – дело иное. В бою Верный стал бы для Андуина и продолжением тела, и дополнительным оружием, обученным – вопреки всем инстинктам – сбивать врагов с ног и крушить их копытами.
«Как и я сам, – подумал Андуин. – Обоих нас обучили идти против своей природы, если понадобится».
Всадники сблизились, и вскоре он смог разглядеть Королеву-Банши отчетливее. Как он и требовал, Сильвана тоже была безоружна. Мерцание красных глаз из-под капюшона, сине-зеленая кожа в цвет мрачных сырых окрестностей, темные отметины под глазами, странно напоминающие следы слез… Она была прекрасна и смертоносна, словно ядовитый цветок Девичьих страданий.
Андуина обуревали противоречивые чувства – тревога, надежда, и, в первую очередь, гнев. Как рассказал ему Бейн, приказ к отступлению отдал Вол’джин, и Сильвана повиновалась. Но вправду ли так оно и произошло? Вправду ли иного выхода не было? Может, Сильвана попросту предала отца, бросив и его, и всех, кто был с ним на борту воздушного корабля, погибать в одиночку? А если так… пристало ли Андуину сейчас хотя бы мирно беседовать с ней?
Вспомнились собственные слова о Вариане Ринне, недавно сказанные тем, кто собрался перед Покоем Льва: «Он знал: Альянс важнее жизни любого – пусть даже короля». Что ж, Андуин знал это не хуже. Если сегодня все пройдет успешно, вскоре Альянс может ожидать такой мирной жизни, какой не знал с начала времен. Поэтому, что бы Сильвана ни сделала, Андуин был уверен: он идет верным путем. Что до всего остального… Порой и самый верный путь нелегок и опасен.
Сократив расстояние до десятка футов, оба осадили коней и помолчали, меряя друг друга взглядами. Кроме посвиста ветра, игравшего их золотистыми и серебряными волосами, скрипа седла да стука огромных копыт Верного, переступавшего с ноги на ногу, вокруг не было слышно ни звука. Сильвана и ее мертвый скакун сохраняли полную, неестественную неподвижность.
