– Что?! – не удержалась Лиза.
– …Нашей планеты больше нет, дети. И вас не существует в эту минуту, когда мы записываем обращение, но вы смотрите эту запись в будущем – в мире, где вы есть. Так и Земля – сейчас ее нет, но мы транслируем ее в будущее вместе с «Лучом», вместе с вами. Мы вырастим и воспитаем вас со знанием, что Земля – есть, и никто из вас ни на секунду в этом не усомнится. Земля как объект и понятие станет частью вашего мира, а через него – Земля станет реальностью. То место, куда вы летите, – это и есть Земля. Вас ждет не Прибытие – вас ждет Возвращение.
Мария на экране сделала паузу. Лица сидящих в зале за ее спиной немного просветлели – Лиза увидела, как слабо улыбнулся Максим, сидя рядом с Анитой.
– Мы с вами честны, – сказала Мария, – мы говорили не сразу и не все, но теперь скрывать нечего. Ресурсы «Луча» ограниченны, поэтому наш срок жизни будет немного сокращен – до шестидесяти лет, возможно, чуть меньше. Ваш срок жизни будет дольше нашего, а ваши дети будут жить в среднем до восьмидесяти пяти. Теперь, когда вы смотрите это сообщение, некоторых из нас уже нет в живых… Сегодня мы обращаемся к вам все вместе. Доброго пути домой, любимые.
Экран погас.
* * *
Она шла как после долгой болезни, ступая босыми ногами по гладкому полу коридора. Открывались двери одна за другой; покрытие делалось ворсистым и мягким, снова гладким, холодным и теплым. Зажигались лампы, выдвигались из стены гибкие поилки, и тогда она, придерживаясь ладонью за рубчатую стену, наклонялась, чтобы глотнуть воды.
Она услышала голоса, в кафе играла музыка, кажется, кто-то даже смеялся, немного истерически. Лиза остановилась напротив зеркальной стены и увидела, что выглядит немногим лучше Тролля: спутанные волосы. Безумные глаза. Мятая клетчатая рубашка, слишком широкие штаны. Но возвращаться было поздно.
Она остановилась на пороге, все головы повернулись к ней. Удивительно: они улыбались! К ней бросились со всех сторон, обнимали, шумно радовались, приглашали поесть с ними и даже выпить спиртного, некоторые сами были уже навеселе…
Илья осторожно изъял ее из рук приветствующих, поддержал под локоть и вывел наружу. Шагнул на транспортер, помог забраться Лизе, и они вместе поехали по широкому коридору, под электрическими витражами, изображающими тропический лес.
– Спасибо, что ты пришла.
– Она сказала «мы с вами честны». И ни одного слова… про бесплодие наших мужчин?
– Лиза… я много месяцев пытался с тобой связаться. Стоял под дверью… собирал людей, чтобы они дали решение для Луча, чтобы вломиться к тебе.
– Зачем?!
– Бесплодие не заложено в наши гены. Я тебе наврал… невольно. Сам ошибся. Мы с ребятами перепроверили расчеты, покопались в архивных данных… восстановили события. В момент перезапуска реактора – помнишь, когда Грег… В тот день. Мощнейший выброс частиц. Грега оно убило на месте, а нас… изувечило вот так. Стерилизовало.
Лиза втянула воздух, чувствуя, что объема легких не хватает. Сколько ни глотай – сейчас задохнешься.
– …А родители наши этого не знали. Они умерли раньше, чем собирались, почти на десять лет – ты же понимаешь теперь… Но у них не было выбора. Умереть вместе с Землей или прожить недолгую жизнь и выполнить предназначение. Они во всем были правы! И никто из них не знал, конечно, что все это с нами случится – Авария, перезапуск, гибель Грега… Что мы не станем отцами… Банк спермы был нужен для популяционного разнообразия, наши внуки по плану должны были рожать и своих, и «приемышей»…
Транспортер поднялся выше, переметнулся в другой коридор, со стеклянным полом, двинулся, легко покачиваясь, над крытым садом. Замелькали внизу огоньки – кванты прогуливались, обнимались парочки в тени деревьев.
– Ну что ты, Лиза, все хорошо… все лучше, чем мы думали. Да, наши жены будут рожать от доноров… но это несчастный случай, а не чей-то умысел. И хорошо, что мы теперь знаем правду. Они любили нас… да, немножечко врали нам, но ради пользы дела. Ради нас же самих.
– Илья, – сказала она, глядя, как плывут этажом ниже тени. – У меня такое чувство… что кто-то играет с нами. Вмешивается. Тычет в нас палочкой, колет иголкой, подсматривает, как мы извиваемся.
– Кто?! – Он искренне испугался за ее рассудок.
– Не обращай внимания, – она отвернулась. – Можешь отвезти меня…
– Домой?!
Она помотала головой:
– В любую свободную нору. Поближе к центру.
Он кивнул, но его беспокойство никуда не делось.
ДЕНИС
Славик сидел в шезлонге у бассейна в мокрых плавках, с телефоном в руках, тыкал пальцем в экран. У Дениса было нехорошее чувство – как будто в комнате, где он жил все это время, в углу стоял натуральный слон. А Денис не приметил.
И хорошо, если слон. А ведь может быть и саблезубый тигр.
Славик чуть повернул голову, когда Денис подошел совсем близко, но ничего не сказал. Денис уселся напротив:
– Почему ты притворялся идиотом?
– Это вместо «спасибо»? – Славик ухмыльнулся. – За то, что с-спас ваш сраный проект?
– Наш сраный проект. Но спасибо, конечно.
– Ты сказал, у нас здесь «крыса»? Кто-то работает против нас?
Денис разинул рот:
– Я не сказал, что это кто-то из нас! Это может быть другая группа, на другой базе…
Он сказал – и почувствовал холодок в животе. Славик был прав. «Крысой» могла быть и Элли, и Марго… Хотя у Марго слишком высокие ставки – ее Игорь… Да и сам Славик – кто он такой?
– Ты кто такой, Славик? Ты же нам постоянно врал?
– Я знаю о крысе одно, – Славик смотрел на него, как рыбак на каракатицу, с сомнением, – что это не я… Ты думаешь, кто?
– Не знаю. Ладно, раз не хочешь говорить… – Денис поднялся с шезлонга. – До завтра.
– Стой, – сказал Славик, и Денис сразу остановился. Чувство опасности, и без того острое, сделалось невыносимым.
Он обернулся нарочито медленно, лениво:
– Чего?
– С-сядь…
Славик указал пальцем на шезлонг. Денис уселся, на всякий случай не сводя со Славика глаз.
– За пупсов теперь нечего беспокоиться, на пару лет им хватит той эмоциональной вздрючки, что я им сегодня задал. Нам надо использовать это время, чтобы вычислить и нейтрализовать крысу. Ты понял?
Денис кивнул, стараясь не выдать страх.
– У меня диссоциативное расстройство идентичности, – сказал Славик, наблюдая за ним. – Знаешь, что это?
– Раздвоение личности?!
– Типа того.
– И как тебя зовут… теперь?
– С-славик, – ответил тот после паузы. – Я… он… рассказал тебе правду. Я и он… детдомовский. Я, он… мы так живем. Когда он здесь, я вижу его приключения… как во сне. Когда я здесь, он отключается нахрен и потом ничего не помнит.
