Он встал, подошел к лежащему Славику. Взял из груды бинтов и перевязочных пакетов большой пластырь. Подошел к Марго сзади – она пыталась уследить за ним взглядом – и залепил ей рот, со второй попытки: в первую ей почти удалось цапнуть его за палец.
– Ты стал совсем как Славик, – с непонятным выражением проговорила Элли. – Но ты, пожалуй, будешь покруче… когда вырастешь.
– Элли, я тебя попрошу: пока я буду работать, не говори ни слова.
– А что ты хочешь делать? – Она забеспокоилась. – Только не глупи, пожалуйста. Все сейчас нормально, не испортить бы, пропиши им витамина С или что-то подобное…
– Луч, – он посмотрела на голограмму над столом. – Мы готовы к воздействию.
«ЛУЧ». ЛИЗА
В ее гостиной осветился экран. И это было странно, потому что она не принимала удаленных вызовов и вручную заблокировала терминал. Она щелкнула тумблером, отключая питание.
Обесточенный экран светился. Это было невозможно, невероятно. Лиза подняла глаза.
Раньше она видела незнакомые лица только в кино и виртуале. Она теоретически знала, что в больших популяциях человек не успевает перезнакомиться в раннем детстве с людьми своего мира и каждый день видит новые лица.
Мальчик. Подросток. Лет пятнадцати или немного старше, истощенный, измученный. Незнакомый. Живой.
– Кто ты?
Он попытался ответить, но у него перехватило горло. К подростку в таком состоянии надо подойти осторожно, понять, что случилось. Кому-то положить руки на плечи. Кому-то – категорически нельзя, не касаться, держать дистанцию, слушать…
– Что с тобой?
Он молчал. И тогда она поняла – непонятно почему. Интуиция. Сложились кусочки головоломки.
– Ты – Луч?
– Да, – сказал он. – Но это не совсем… не только я. Но я тоже. Я… Луч.
Изображение еле-еле подергивалось, будто сигнал проходил сквозь помехи. Точно так же, как в день, когда Лиза увидела на экране умершего отца.
– Это ты устроил гибель Адама?
– Нет, но… я ее допустил.
– Ты заставил Сезара убить сестру?
– Нет, – он в отчаянии покачал головой. – То есть… это моя вина. Я не хотел, но… вот так.
– И что ты хочешь мне сказать? – спросила она, отстраняясь, отгораживаясь от его эмоций.
– Я хочу попросить прощения.
Она ждала чего угодно, но не этих слов. Он прерывисто вздохнул – и заговорил.
ДЕНИС
В прошлый раз он говорил с ней, когда ей было семнадцать. Тогда она видела лицо своего отца, а Денис говорил его губами.
С тех пор прошло двадцать девять дней. Лизе было сорок четыре, и Денис годился ей в младшие сыновья. Смотреть ей в глаза было невыносимо, он боялся, что струсит и отступит, спрячется, не закончит. Сквозь ее лицо на голографическом экране он смутно различал очертания комнаты, Славика на полу, Марго и Элли у стола. Ему казалось, что только Лиза реальна, остальные – нет.
– Значит, Авария случилась, потому что ты так захотел?
– Да.
– Когда мы взяли управление кораблем в свои руки… мы на самом деле ничем не управляли?
Он кивнул.
– И все это должно было наполнить нашу жизнь смыслом?
– Да.
– У тебя получилось, – сказала она после длинной паузы. – Ты выиграл.
– Я не… не все зависело от меня. Цель полета отобрал у вас не я…
– Что же, мы остались без цели, – она смотрела отстраненно, без злобы, без страха. – Тогда ты отравил наших детей и они стали убивать друг друга?
– Да.
– И просишь прощения?
– Не было выбора, – пролепетал он. – Не было времени. Война дает смысл жизни. Ненадолго, но… быстро.
– Война дает смысл, – повторила она, будто пробуя слова на вкус. – Ну и как тебе смысл, который дал тебе «дядя Роберт»?
– Я просто хотел выжить.
– Ну вот, выжил.
Денис почувствовал, что не может больше ни смотреть на нее, ни слушать, но и сдвинуться с места не мог. Не мог крикнуть Лучу, чтобы тот закончил синхронизацию.
– А кто дал смысл «дяде Роберту»? – после паузы спросила Лиза. – Мы марионетки, ты марионетка. Он, возможно, не кукловод… Адам умер, и Мишель умерла. Многие на корабле умерли, а другие умрут очень скоро. Мы – модель человечества? А ты – модель чего?
Он беспомощно развел руками.
– Зачем ты говоришь со мной? – Она вежливо приподняла уголки губ. – Я не могу тебя простить и не могу тебя судить. Мы из разных миров. Хочешь сочувствия? Утешения?
Он дернул головой.
– Нет? – Она смотрела ему в глаза. – Тогда чего ты хочешь?
Истекали последние секунды до разрыва синхронизации.
– Я должен… сказать одну вещь, – проговорил он, чувствуя, как трескаются губы. – Когда Грег… пошел туда, в энергетический блок… Он сделал это сам. Это его решение, он был свободен остаться, послать кого-то другого. Я это знаю точно, потому что… я Луч. Я просто знаю.
Ее лицо изменилось. Глаза в припухших веках широко раскрылись. Она шагнула к экрану, разлепила губы, она что-то хотела сказать, может быть, спросить; в этот момент изображение замерло стоп-кадром. Синхронизация закончилась; время на «Луче» рвануло вперед.
Стоп-кадр повисел еще в воздухе: кажется, Денис мог прочесть по губам, что она хотела сказать ему. Потом изображение растаяло. 3D-кино, как справедливо сказал когда-то Славик. Конец сеанса.
– Что это даст? – быстро спросила Элли. И повторила с нарастающим беспокойством: – Что это даст?!
Марго промычала что-то из-под пластыря на губах. Она смотрела на экран под потолком, будто ждала, что цифры и графики пустятся в пляс.
Население – 459. Счастье – 5 %. Цивилизованность – 83 %. Осмысленность – 96 %.
Марго упрямо чего-то ждала, не сводя глаз с экрана. Денис подошел, чтобы освободить ее от пластыря, Марго даже бровью не повела.
– Ничего не будет, – сказала Элли с нервным смешком. – Счет окончательный, я пошла собирать чемодан, и…
Цифры прыгнули. Осмысленность – 93 %, 89 %, 80 %, 73 %…
– Нет, – пробормотала Элли. – Это… нет, нет, нет, нет! Что ты сделал?!
Странно, он ничего не почувствовал. Как под наркозом.
«ЛУЧ». ЛИЗА
Она разослала запись по личным ящикам. Поставила автоответчик на входящие, легла в постель и уснула, впервые спокойно за несколько лет.
Проснулась оттого, что кто-то стучал в дверь, все настойчивее. Систему оповещения у себя в доме она отключила давным-давно.
Двумя руками сняла тяжелый блокиратор. Прикоснулась к сенсору, опять-таки не утруждая Луча. Готовая в любой момент получить разрядником в лицо или даже лезвием по шее.
