Они вошли из двух противоположных дверей. Впереди одной группы шла Йоко, потерявшая сына, другую вела Софи, потерявшая дочь. У обеих был наготове разрядник: Йоко завела свой шокер за спину, Софи ничего не скрывала, сжимала оружие в опущенной руке.
Они вошли и остановились. За их спинами встали измученные, постаревшие люди, и каждый держался за клинок или пневматический пистолет.
Они молчали так долго, что воздух в зале, лишенном вентиляции, сделался плотным и спертым.
– Мы виноваты, – первой сказала Йоко. – Я виновата…
Она бросила свой шокер на пол, к ногам Софи. Люди задержали дыхание – такими несправедливыми показались многим ее слова. Ведь Йоко была жертвой, а не агрессором в самом начале конфликта.
– Мы виноваты, – хриплым эхом отозвалась Софи. – Я… Что же я наделала!
Она уронила свой разрядник к ногам Йоко.
– Что мы наделали, – отчетливо сказал кто-то за спиной Софи. – Мы все.
Мраморный Грег смотрел с высоты своих пяти метров, приподняв уголки губ, доброжелательно. Вряд ли он понимал, что происходит и что это значит; он пребывал тем, где нет ни сожалений, ни раскаяния, ни горьких слез.
ДЕНИС
Он проснулся в полной темноте от ясного осознания, что в этот день опять встретится с дядей Робертом. Его накрыло паникой и отчаянием, он глубоко дышал, считал про себя, воображал любимые места, напевал мелодии, пытался вспомнить запах маминых духов, запах кухни в Энске и старой папиной машины, ощущение шерсти Джеки под щекой – ничего не помогало. Сердце прыгало, пропуская удары, и ужас требовал бежать, бежать, биться в стекло, как муха.
Он встал, на ощупь добрел до ванной и включил свет. Вода ушла, телефон лежал на дне, мокрый, темный. Денис взял его в руки, сам не зная зачем.
Трубка включилась. Воистину, телефоны проекта «Луч» можно было обливать кислотой и подкидывать под танк.
Статистика…
Население – 459. Счастье – 35 %. Цивилизованность – 86 %. Осмысленность – 90 %.
Он подумал, что телефон, пролежав ночь на дне ванны, все-таки сдох. Испортился. Сбесился.
* * *
Марго почти успела.
Денис догнал ее у самого входа в офис, где лежал на полу бесчувственный Славик. Марго услышала его шаги за спиной и прибавила ходу, створки двери разъехались перед ней. Денис прыгнул – и в прыжке сбил ее на пол.
Они покатились кубарем, как персонажи комедии в драке. Денис оказался сверху и прижал к полу ее руки:
– Бесполезно. Даже если ты его добьешь.
Марго зашипела – и боднула его лбом в лицо. Денис ослеп от боли и выпустил ее, Марго взвилась и кинулась к Славику, но двери офиса уже разъехались снова, впуская Элли. Обе они порядком устали за последние дни, но Марго ослабела больше, а Элли, высокая и спортивная, не разделяла сантиментов Дениса насчет драки с девчонками. Завернув Марго руку за спину, она ткнула ее лицом в пол; Марго плакала, уже не сопротивляясь, но Элли и не думала останавливаться.
– Прекрати! – закричал Денис. – Ты озверела?!
– Че за движуха, – слабо сказали из дальнего угла.
Денис вскочил. Славик, полуоткрыв заплывшие глаза, смотрел из-под белой чалмы повязок, как похмельный падишах:
– Блин… как хреново-то…
– Ну ты и живучий, – шепотом сказал Денис.
Элли выпустила Марго, обе они уставились на Славика, как на восставший призрак.
– А че случилось-то? – Глаза Славика чуть не закатились под переносицу, тот усилием воли вернул их обратно.
– Нормально, – Денис подошел к нему, пошатываясь, не веря в реальность этого чуда. – Сегодня домой поедем, чувак.
– Домой? – недоверчиво спросил Славик. – А… кто выиграл?
Денис вдруг подумал, что у этого парня теперь не две жизни, а одна. Кто-то должен был умереть; выжил Славик-дурачок, а тот, кто подсказал Денису идею («В-война»), мертв. И это к лучшему.
* * *
В буфетной откровенно воняло, из люка мусорной комнаты густо пробивался смрад. На столах, на полу, на заглохшем конвейере валялись упаковки, объедки, грязная посуда.
– Ну мы и свиньи, – задумчиво сказала Элли. – Как хорошо, что это в последний раз.
Денис кивнул. Взял себе сока из холодильника, поджарил тосты из нечерствеющего (пластилинового?) хлеба.
– Я хотела посмотреть, что у них случилась, – Элли вертела в руках телефон. – Почему все-таки… откуда они взяли свой смысл. Но у меня глаза… не поверишь… я столько часов протупила в этот экран, что буквы расплываются. Не могу больше. Ты знал, что так будет?
Денис помотал головой, доливая сок в пластиковый стаканчик.
– Ты знал, – сказала Элли. – Ты, конечно… слушай, а ты есть на Фейсбуке?
Он помотал головой, смазывая поджаренный хлеб маслом и медом.
– А где ты есть, в каких социальных сетях? Не знаю… тупо почтовый адрес, телефон?
– Зачем? Ты же хотела забыть меня поскорее.
– Дэн, – Элли потупилась. – Круче тебя я никого не знаю. В постели ты юниор, но это пока еще. А задатки у тебя… Как твоя фамилия, кстати, напомни, чтобы я знала, кого искать?
– Задолбаешься искать Денисов Николаевых.
– Блин. Ты правда не хочешь потом встретиться?!
Он посмотрел на нее через стол. Она поперхнулась кофе. Отвела глаза, долго откашливалась, вытерла губы салфеткой:
– Может быть, объяснишь мне, что у них случилось? Откуда смысл?
* * *
– Поздравляю, участники. Наступил последний, тридцатый день, вам предстоит воздействовать на экипаж «Луча» в последний раз, после чего будут подведены итоги эксперимента. Ознакомьтесь со статистикой.
Население – 459. Счастье – 36 %. Цивилизованность – 88 %. Осмысленность – 91 %.
Славик лежал, раскинувшись, на одеяле, уверенно сжимая в пальцах очищенный банан, как младенец соску.
Голографический «Луч» висел над столом, будто в космосе. Прибытия не предвиделось. Истекало время. Полет окончен, посадки не будет.
– Готовы ли вы к воздействию?
– Да, – сказал Денис.
Элли сидела на своем месте, сжимая ручку большого чемодана на колесиках – как будто этот чемодан был пропуском в новую, лучшую жизнь. Марго, в подчеркнуто-яркой небрежной косметике, в черном облегающем платье, казалась призраком мертвого клоуна.
Сменилась картинка на экране: высветился рейтинг. Первым был Денис, вторым Славик, третьей Элли, последней Марго. Денис смотрел на фотографии, сделанные в первый день эксперимента: другие люди. Разве что Славик… с его пробитой головой… мало изменился. Первый Славик.
Элли, поймав его взгляд, широко улыбнулась, под ее безмятежностью проглядывала тревога: скорее. Не подведи. Пожалуйста.
