– Мы готовы воздействовать.
«ЛУЧ». ЛИЗА
В рубке было тихо и пахло пылью. Напротив, в дальнем углу, до сих пор стояли, рама к раме, картины, изображающие Прибытие: работа первого поколения. Босиком на зеленый склон, восходит далекое солнце, и никакого корабля в поле видимости. Канон.
Горел огонек на старом микрофоне, работала автономная связь времен Аварии, где-то там, в замке, отзывался в динамиках ее голос:
– Я хочу сказать важное, экипаж. Мы все-таки не кванты. Мы люди.
ДЕНИС
«Мы не кванты. Мы люди».
– Луч, – сказал Денис, глядя на голограмму, на мерцающий космос, и ему на секунду показалось, что его затягивает туда, уносит и звезды приближаются, цветные и яркие, как никогда на Земле. – С этого момента и навсегда…
«Даже если мы оказались в необычной для людей ситуации… Даже если мы – симуляция, игрушки, модели людей в смоделированной Вселенной… Даже если мы никуда не летим, и никогда не достигнем цели, и Прибытия для нас не будет…»
У Дениса перехватило горло. Он с ужасом понял, что не может говорить.
– Дэн, только без патетики, – прошептала Элли. – Пафос-офф. Рычажок вниз…
«Мы можем пожертвовать собой или другими. Начать войну и закончить войну. Осудить или простить. Никакой Луч не может помочь нам в этом или помешать… И это значит…»
Он сделал паузу и заставил себя снова заговорить, преодолевая спазм в горле:
– Космический корабль «Луч»… перестает быть частью эксперимента. С этого момента «Луч» – автономный объект в объективной… реально существующей Вселенной. Ты больше не подчиняешься никаким воздействиям и не слушаешь ничьих приказов!
– Дурак, – прошептала Элли. – Думаешь, он примет такие условия?! Они противоречат основополагающим…
– Выполняю, – отозвался доброжелательный голос.
«…Это значит, что мы свободны».
«ЛУЧ». ЛИЗА
– …мы свободны.
Она отключила микрофон и откинулась на спинку старого пилотского кресла. Она понятия не имела, слушали ее или нет. Придет время – услышат.
ДЕНИС
Растаяла голограмма над столом.
Отключились статистика и рейтинг. Вырубились телефоны – Элли напрасно тыкала пальцем в свой экран.
– Че такое? – спросил Славик из своего логова. – Света нет?
Открылись автоматические двери – и ринулись закрываться, но не сошлись. Дернулись. Разошлись со стуком, опять попытались сойтись. Судорожное, болезненное движение.
– Бля, – сказала Элли.
Появившись на краю слышимости, навалился звук сирены. Да не одной. Десяток сирен, или больше, орали, вопили: спасать некого. Все пропало.
Загрохотали лопасти: накатил звук летящего вертолета.
Элли, подхватив чемодан, кинулась к выходу.
– Эй, – закричал Славик, – это чего такое? Это облава? Что за фигня?!
Марго выбежала наружу вслед за Элли, не оглядываясь. Денис не торопился. Подошел к Славику. Протянул ему стакан с соломинкой:
– Пей.
– Че творится? – Славик мигнул. – Мы закончили, да? Мы выиграли? Меня не посадят?
– Пей, – повторил Денис.
Вертолетов было несколько: один, судя по звуку, висел прямо над зданием. Два или три кружили над территорией. Денис прислушался: сквозь рокот моторов слышался, кажется, голос в динамике, командный голос. Кто-то выкрикивал распоряжения… на каком языке? Неужели по-китайски?!
– Хрень, – пробормотал Славик. – Фигня. Что там творится?
– Ничего особенного. Четыреста пятьдесят девять человек, с непростыми отношениями, с потерями, в космосе, без помощи, без надежды…
– Я не понял, чего ты белькочешь. Это что, вертушки? Это менты или кто?!
Автоматические двери дергались, как челюсти, сжимаясь и разжимаясь.
– Это мы, – сказал Денис. – В космосе. Без надежды. Ну, народу на нашем «корабле» чуть-чуть побольше.
Загрохотали ботинки по лестнице. Денис увидел – и сам поразился, с какой радостью, – двух незнакомых мужчин в камуфляже. С автоматами на изготовку.
– На пол! – закричал один по-английски. – Вниз!
И Денис лег на пол и закрыл глаза. Наверное, он моментально уснул; наверное, те люди удивились.
* * *
– Ты почти проиграл, – сказал дядя Роберт. – Но каким-то чудом тебя осенило.
Еле слышно вибрировали сиденья. Несколько часов назад бронемашины переломали кустарник и выехали к кромке бассейна. Дико ревела «Скорая помощь», куда грузили на носилках Славика. Мигали синими маяками черные машины представительского класса: в одну усадили Марго, в другую Элли…
Дернулись ноздри: он вспомнил запах ее духов.
– Теперь я должен выбрать, кто из них получит свой приз? Согласно дополнительному условию?
– Мы с тобой ни о чем дополнительно не договаривались.
Денис смотрел на него, чувствуя, как ползет вниз уголок рта:
– Но…
– Никто из них не получит свой приз. Да это и не важно, ты скоро поймешь почему.
Денис опустил веки. Глаза будто засыпали песком.
– Устал? Понимаю… Будет тебе легче, если узнаешь, что выиграл для человечества новую судьбу?
– Идите в жопу, дядя Роберт.
– Хорошо, нормально… Хочешь знать, что за судьба?
– Нет.
– Ладно. Хочешь знать, кто я такой?
Денис сжал зубы так, что стало больно.
– И правильно, – мягко сказал дядя Роберт. – Ты не хочешь этого знать… Я тебе намекну легонько: каждый век, отступив десять с лишним лет от календарного начала, мы играем на будущее человечества. Делаем ставки. Порядок или хаос, регресс или развитие, свобода или предопределенность, добро или зло… Ты играл на стороне добра, Денис.
– Вы – добро?! – Он так поперхнулся, что его чуть не вырвало дяде Роберту на колени. Тот смотрел серьезно, без издевки:
– В нашей вселенной добро выглядит вот так, и ничего не поделаешь.
– В жопу!
– Не спорю. Но… ты ведь хотел – домой?
* * *
Лопасти вертолета сбивали и закручивали винтом опавшие листья. Бросали в лицо. Денис пошатнулся, дядя Роберт подхватил его под руку, Денис высвободился:
– Это где?!
– Дома, – сказал дядя Роберт. – Твой родной город.
Денис огляделся: парк. Баскетбольная площадка. Липы, сосны. Осень.
– Но они… в Сан-Диего! У отца еще на два года контракт…
– Они переехали.
