Такой, к которому его не подталкивали все известные ему книги и фильмы.
* * *
Полуживой Толботт наконец признался, что никакого чипа нет. Он соврал. Хотел испытать Уолтера, проверить, далеко ли он зайдет ради своей цели. Хватит ли ему хладнокровия.
Бледный, как смерть, едва дыша и еле двигая серыми губами, он выплюнул:
– Я тобой горжусь.
А Уолтер больше не был прежним Уолтером. Он превратился в кого-то себе не знакомого, кого-то скользкого от чужой крови. С пальцами, онемевшими от усталости.
– Я горжусь! – прохрипел его новый папаша.
Веки у старика почти смыкались, он как будто уже был готов помереть, но все же собрал волю в кулак, красными глазами пригвоздил Уолтера к месту и потребовал:
– Слушай меня внимательно. Я согласен открыть тебе все тайны успеха. – Он тяжело сглотнул и откашлялся. – Записывай! Пиши: Декларация Взаимозависимости.
И Уолтер помчался искать блокнот и ручку.
* * *
Шаста проверила заряд батареи и отключила телефон. Батарея была готова в любой момент сдохнуть. Шаста ее хорошо понимала.
Она смотрела Толботта Рейнольдса по телевизору и пыталась успокоиться. Многие не разделяли ее ужас. Например, человек, который развозил дрова. Или ее университетские преподаватели – те, которых не застрелили и не закапывали теперь в братской могиле на футбольном поле. Большинство уцелевших смотрели на перемены с большим воодушевлением. Никакие прежние действия не решили общественных проблем, разве что их усугубили. Народ был готов попробовать нечто радикально иное.
По правде говоря, изложенное в книге Толботта не было таким уж новым. Ведущие политические фигуры – в частности, Кит Эллисон – задолго до него предлагали разойтись по разным государствам. По сути, Толботт скопировал план Эллисона, требуя объединить южные штаты в отдельную страну, населенную исключительно людьми африканского происхождения. В северных штатах должны были остаться только белые. Также автономный статус получала Калифорния – этому штату было уготовано особое назначение.
Телевидение заполонили новые лица – вместо комментаторов и политических обозревателей, ставших мишенями Ссудного дня. Они объясняли, что первоначальная расовая идентификация будет вестись по данным прошлых переписей населения и базам абитуриентских заявок в высшие учебные заведения. Для принятия решений в спорных случаях, когда расовая принадлежность неочевидна, новая власть истребовала все архивы лабораторий генетического тестирования, прежде предлагавших свои услуги по интернету. Действие Акта о неразглашении генетической информации было, ясное дело, приостановлено. Благодаря популярности такого тестирования новая власть получила готовую базу граждан, которым потребуются переезд и компенсация.
Шаста не хотела, чтобы ее поймали сетью из-за какого-нибудь неизвестного ей скелета в генетическом шкафу. Она решила подстраховаться. Нашла в интернете сайт, который еще принимал биткойны, отправила пробу слюны на анализ под чужим именем. Результат должен был прийти текстовым сообщением на мобильник, который она купила у бездомного оборванца на бульваре Мартина Лютера Кинга. Оборванец взял с нее пятьдесят долларов и зарядное устройство к своему товару не приложил. Мобильник был в кровавых отпечатках пальцев, то есть пережил какую-то жуткую историю, но Шаста быстренько вытерла засохшую кровь антибактериальной влажной салфеткой. Батарея уже тогда была полудохлая.
Ожидание было хуже, чем после теста на беременность. Шаста пыталась утешиться тем, что родители у нее белые. Бабушки-дедушки с обеих сторон тоже. И все равно ждать результата было страшнее, чем после анализа на ВИЧ.
В новом мире, провозглашенном Декларацией Взаимозависимости, такие переживания испытывали многие. К канадской границе потянулись беженцы – в основном смешанные пары и семьи. Кто-то отправился в добровольное изгнание в Европу или Мексику. Увы, по книге Толботта это означало отказ от всей собственности. На полноценную компенсацию могли рассчитывать лишь те, кто добровольно сдавал свою недвижимость и бизнес и переезжал в соответствующее государство себе подобных.
По телевизору Толботт Рейнольдс успокаивал население, заверяя, что расстрельные группы работу закончили. Освободители прежде соединенных штатов будут контролировать процесс переселения и применять силу только в случае сопротивления и только соизмеримую с таковым.
Держа при себе отключенный телефон в надежде сэкономить заряд батареи до получения результатов, Шаста пыталась уложить в голове идею надвигающегося расового сепаратизма. Не было в обществе единых и неделимых групп. Едиными не были даже геи. Да что там, особенно геи. Идентичность квиров дробилась чаще, чем делились клетки эмбриона. Борясь с желанием лишний раз включить телефон, Шаста вспоминала блестящую писательницу Зору Ниэл Херстон, о которой узнала на очередном фестивале «Месяц черной истории». По мнению Херстон, афроамериканцы бывают следующих цветов:
Желтый
Темно-желтый
Светло-коричневый
Вазелиновый
Шоколадный
Караковый
Темно-коричневый
Шаста решила не отставать от сливок Гарлемского ренессанса и составила шкалу белизны.
Отварной рис
Сливки
Тюремная бледность
Вампир
Чищеная картошка
Экрю
Упаковочная бумага
Стандартная кукла Барби
Сама она по этой шкале была не темнее «чищеной картошки».
Шаста не знала, сколько времени прошло, но ждать больше не могла. Она включила телефон. И тут же поступило сообщение.
* * *
По телевидению и по радио Толботт объявлял временные меры.
Все государственные служащие должны оставаться слугами народа. Они должны распрощаться с мыслями о ранней пенсии. Да, когда-то эти люди забыли свои мечты в обмен на безопасность и перспективу, что однажды их сменят на посту молодые. Но молодые захватили власть и были пьяны ею. Эти парни не надеялись дожить до возраста, когда им можно будет покупать алкоголь, – и вдруг обрели будущее. Конечно, меньше всего им теперь хотелось разносить почту и выписывать штрафы за неправильную парковку. Поэтому Толботт временно отменил пенсии и отпуска в государственном секторе. Чисто в формате краткосрочной экстренной меры. Надолго ли – не знал никто. Исключение было сделано для военных и полиции, поскольку они оказали содействие племенам.
Поначалу страна продолжила катиться вперед по инерции. Те государственные учреждения, чья задача заключалась в доставке почты и выписывании штрафов, продолжали выписывать и доставлять. Во-первых, сил нанести ответный удар у них все равно не было; во-вторых, никто не знал, по кому следует этот удар наносить; в-третьих, никому не хотелось привлекать к себе внимание с риском стать следующей мишенью.
