Гуззарди познакомился с Хокингом лично после конференции в лаборатории «Фермилаб» под Чикаго, где ведутся исследования по физике высоких энергий. Он припоминает, что Хокинг очень устал после доклада, но все равно охотно и оживленно обсуждал проект. Свое первое впечатление Питер описывает так: «От него просто веяло мощью. Сразу было понятно, какая это сильная личность».
К этому времени Хокинг уже читал лекции и доклады через «переводчика», обычно это был кто-то из научных ассистентов, который управлялся с проектором и читал текст, который Хокинг составлял заранее. Тот же переводчик помогал и Гуззарди во время встречи после доклада. «И правда, как будто слушаешь речь на незнакомом языке, – вспоминает Питер. – Чувствуешь ритм, но не понимаешь, о чем он говорит».
Хокинг был рад обсудить книгу даже в конце тяжелого дня, однако Гуззарди показалось, что некоторые его ассистенты относятся ко всей этой затее без особого восторга. Питер считал, что им претила мысль, что идеи их учителя станут общедоступными: с их точки зрения, попытки изложить его теории простым языком на потребу толпе – это профанация. По словам Гуззарди, сам Хокинг не разделял мнения учеников, напротив, ему очень нравилось, что широкая публика познакомится с его гипотезами. И до создания «Краткой истории времени» Хокинг любил читать популярные лекции о своих открытиях, и Гуззарди был уверен, что он и вовсе считал своей миссией знакомить общественность с последними достижениями в космологии.
После первой встречи началась оживленная переписка между Кембриджем и Нью-Йорком – автор и редактор обсуждали правки и встречные правки разных пассажей в рукописи, которая становилась все объемистее. Публикация готовилась довольно долго, и Гуззарди советовался и с другими учеными и специалистами, чтобы лучше понять соображения Хокинга, после чего рассказывал Хокингу, как сам он понимает их замечания, чтобы подтолкнуть автора в желательную для обоих сторону: сделать из книги бестселлер. Работа над книгой продвигалась быстро – если учесть, что Хокинг по-прежнему исполнял обязанности профессора на кафедре прикладной математики и теоретической физики, много разъезжал с докладами и лекциями по разным странам и занимался семейными делами. Но все же, несмотря на все усилия, прошло целых полтора года, прежде чем Хокинг и Гуззарди наконец согласились, что пора отшлифовать рукопись и запустить издательский процесс.
Поговаривали, что в какой-то момент в издательстве «Bantam» захотели приставить к Хокингу «литературного раба» – известного автора научно-популярных книг, – чтобы тот составил текст, но Хокинг наотрез отказался. Подобные слухи совершенно необоснованны. Питеру Гуззарди и в голову бы не пришло делать такие предложения. Правда, Эл Цукерман об этом подумывал, но лишь поначалу:
Я прочитал рукопись и решил, что она очень интересная и мне, несомненно, удастся найти издателя, но при условии, что текст будет понятен рядовому читателю… Тогда я подумал, что нам стоит привлечь профессионального писателя, чтобы он помог формулировать идеи на более удобочитаемом языке. Хокинг отказался, он хотел, чтобы книга была его и только его. А он человек весьма несговорчивый.
[98]
Питер Гуззарди, как редактор, старался встать на место обычного прохожего, который купит книгу и попытается в нее вникнуть. В трансатлантической переписке он объяснял это Хокингу: «Извините, профессор Хокинг, но вот этого я просто не понял!» Цукерман рассказывал о работе Гуззарди так:
Пожалуй, на каждую страницу текста Питер писал две-три страницы редакторских замечаний – ему отчаянно нужно было добиться, чтобы Хокинг подробнее рассказал о своих соображениях, которые ему кажутся очевидными, но больше никто их не поймет.
[99]
«Я упирался, – рассказывает Гуззарди, – и держался до тех пор, пока Хокинг не делал так, чтобы мне было понятно. Он, наверное, считал меня туповатым, но я пошел на этот риск и давил на него, пока мне не становилось понятно, о чем он говорит». По словам Гуззарди, Хокингу все это в целом очень нравилось, поэтому он преисполнился ангельского терпения. Питер с типичной для него скромностью утверждает, что Хокинг слишком сильно хвалит его в разделе «Благодарности». «Я поступал как любой нормальный разумный человек – задавал вопросы, пока не удавалось уразуметь, о чем речь».
Китти Фергюсон в своей книге «Стивен Хокинг. Поиски теории всего» (Kitty Ferguson, «Stephen Hawking: A Quest for the Theory of Everything») предполагает, что Хокинг из-за болезни старался тратить на объяснения как можно меньше слов, поэтому на лекциях и семинарах, вероятно, перескакивал с предмета на предмет, ошибочно предполагая, что слушателям очевидна связь. А поскольку книга должна была быть популярной, это привело бы к серьезным трудностям для читателей, поэтому, несомненно, требовалась тщательная редактура.
Питер Гуззарди был очень рад взять на себя обязанности по редактированию «Краткой истории времени». Еще до подписания контракта он понимал, что Хокинг – тот человек, которому по силам написать основополагающий труд по происхождению и эволюции Вселенной. Ведь именно ему принадлежит несколько фундаментальных открытий по этой теме, поэтому нет кандидатуры лучше. Текст будет получен из самого надежного источника. Гуззарди принадлежит к той философской школе, которая считает, что Хокинг – это Эйнштейн второй половины ХХ века. И хотя сам он не ученый, совместная работа над книгой, несомненно, дала ему прекрасную возможность близко познакомиться и с самим Хокингом, и с его образом мыслей. Он знает Хокинга совсем не с той стороны, что ученики и коллеги, но, пожалуй, ничуть не хуже.
Многие считают, что Хокинг – вовсе не тот герой, каким его сделало общественное мнение. Некоторым представляется, что он слишком мелодраматично ведет себя на конференциях, что он претенциозен и склонен к бахвальству, что его вечные вопросы предвзяты, а аргументы однобоки. Физик и автор научно-популярных трудов Пол Дэвис подчеркивал, что мало что на свете может так запугать неопытного докладчика, как Хокинг, который вламывается в двери аудитории через пять минут после начала выступления, Еще хуже, когда он решает покинуть зал до начала лекции и на полной скорости катит по проходу к крутящимся дверям. Однако Дэвис признает:
Часто дело просто в том, что Стивен проголодался или вспомнил, что ему нужно срочно позвонить. Опаздывает он обычно не нарочно и никого не хочет пугать, и, к счастью, со мной такого не бывало (пока)!
Далеко не все относятся к выходкам и звездной славе Хокинга так снисходительно. Говорят, один физик-теоретик как-то заметил: «Он решает те же задачи, что и все остальные. Просто из-за болезни ему достается больше внимания».
[100]
Может быть, критики отчасти правы? А может быть, такие заявления – просто признак зависти к его славе? Сам Хокинг, когда его сравнивают с Эйнштейном, ехидно улыбается и отвечает довольно резко: «Не надо верить всему, что читаешь».
[101]
