Арно Фекамп лежал посреди прихожей, лицо его было засыпано осколками стекла, а стоявший над ним мужчина сжимал в кулаке отбитую верхнюю часть бутылки, «розочку». Тренировочные штаны, голый торс с татуировками, на вид лет двадцать, взвинчен до предела.
– Полиция! Двинешься – разнесу башку. А ну, брось бутылку!
Люси ногой захлопнула за собой дверь. Парень вытаращил глаза, на тощей шее выступили вены. Страшно удивленный вторжением неизвестной женщины, он бросил свою «розочку» и поднял руки. На груди ни волоска, кожа белая, как порошок кокаина, то ли этот тип бреется, то ли уродился таким безволосым.
– Эй, послушайте, что за шутки?
Стоя в тесной прихожей, Люси пыталась успокоиться, не дай бог, бросит в дрожь, что тогда делать? Отступать уже слишком поздно. Она переступила через бездыханное, казалось, тело, твердым шагом подошла к хозяину квартиры и подтолкнула его к стене:
– Садись.
Парень даже и не подумал подчиниться:
– Чё те надо, шлюха?
Люси, не раздумывая, размахнулась и врезала наглецу рукояткой пистолета, угодив прямо в правый висок. Глухой стук. Парень скользнул по стене вниз, закрыв лицо руками. Адреналин продолжал гулять в крови. Люси быстро осмотрела соседние комнаты. Бардак, грязь, но на первый взгляд – никого.
– Мне повторить? Видишь, что у меня в руке, болван? Это «манн», модель девятнадцать девятнадцать, калибр шесть тридцать пять, состояние отличное. Маленький, незаметный, и дырки делает размером с виноградное зернышко. Купила у коллекционера, благодаря этому могу не пользоваться служебным оружием. Я здесь одна, без коллег по работе, и никто не станет мне указывать, что делать, чего не делать.
Мальчишка испустил звук, похожий сразу и на рычание, и на стон, потом заговорил. Почти нормальным голосом.
– Так чё тебе надо?
– Как тебя зовут? Имя, фамилия.
Он поколебался.
– Будешь говорить?
– Давид Шуар.
Она чуть отступила, наклонилась к Фекампу, пощупала сонную артерию. Живой, хотя этот Шуар неплохо приложил его бутылкой от паршивого виски, да, похоже, и отколошматил перед этим. А сам пьян в стельку. Глаза налились кровью, дышит, как дикий зверь.
– Ты его избил. За что?
Парень поморщился, потер висок. Синяк уже наливался.
– Я ведь предупреждал этого кретина, что сунется он сюда – будет плохо.
– Можно было объяснить все то же, но помягче. Ладно. Ты знаешь Еву Лутц?
– Первый раз слышу.
– Между тем я именно это имя слышала, стоя за дверью, когда вы тут ругались.
Шуар с ненавистью посмотрел на лежащего:
– У этого типа крыша улетела дальше некуда. Ворвался сюда и стал обвинять меня в убийстве. А я при чем? Мало ли каких дров он наломал, я-то тут каким боком, спрашиваю!
– Может быть, все-таки у него есть основания? Расскажи-ка, чем вы связаны с Фекампом. Когда познакомились, при каких обстоятельствах?
– Мне нечего сказать.
Люси посмотрела на Шуара, потом на неподвижное тело рыжего толстяка.
– Хорошо. Ему-то точно есть что сказать, и он скажет в любом случае.
Она достала из кармана мобильник.
– Не пройдет и пяти минут, как тебе сядет на хвост вся лионская полиция. Не лучше ли, чтобы все осталось между нами?
Шуар оскалился, как животное, когда хочет показать, что не боится противника.
– Ай, брось! Будто я не знаю, что ты в любом случае им позвонишь.
Люси порылась в кармане, достала медальон, раскачала на шнурке так, что он ткнулся в голую грудь парня.
– Я здесь по личному делу.
Шуар схватил пластиковую штучку с фотографией, посмотрел, потом бросил медальон к ногам Люси и сказал с грязной усмешкой:
– Твои девчонки? А ты кто? Мамаша, которая решила отомстить? Плевал я на тебя!
Люси молнией бросилась к нему и приставила пистолет ко лбу парня. Она тяжело дышала, лицо ее стало страшным, палец на спусковом крючке дрожал. И парень испугался. Сжал зубы, попытался загородиться:
– Ладно, ладно! Хватит, я скажу. Убери пистолет!
Люси, побледнев как смерть, несколько секунд простояла неподвижно, не нажимая на курок, но и не снимая с него пальца. Голова у нее кружилась. Она готова была выстрелить. По-настоящему выстрелить. Выстрелить и убить. Никогда, даже во времена самых трудных расследований, не было у нее такого чувства. Какая муха укусила ее сегодня? Она попятилась, правая рука ходила теперь ходуном. У Шуара глаза совсем уже вылезли из орбит.
– Ну ты, бля, даешь!
– Говори, какое ты имеешь отношение к мумии кроманьонца?
Мальчишка изменился в лице. Он понял, что имеет дело не просто с бабой-полицейским, но с ходячей взрывчаткой.
– Я ее украл.
– Умышленное преступление. Ты был в сговоре с Фекампом?
– Он должен был провести нас в лабораторию, а мы должны были сделать все так, будто на него напали.
– Мы? Кто еще был с тобой?
– Приятель, который здорово сечет в компьютерах. Но он ничего не знал, просто делал, что я ему приказывал. Он не в курсе.
Люси, не спуская с Давида глаз, отступила. Шуар, ставший послушным как ягненок, не пошевелился. И она была уверена, что теперь-то парень не скажет ничего, кроме правды.
– Фекамп сам тебе предложил совершить эту кражу?
– Нет, он был только посредником. Заказчик сначала поймал на крючок его, а потом уже смог выйти на меня. И после этого мы все втроем оказались в парке Виллербанна и стали это дело обсуждать. Условия контракта были простые: Фекамп получит кругленькую сумму за то, что в подходящий момент отведет меня к мумии, а я такую же – за то, что эту мумию украду. Обещано было по десять кусков каждому. Но мне еще надо было найти себе помощника. Да ну, детская игра! Фекамп нам все объяснил заранее насчет беджика и лаборатории, сказал, в каких компах нужные сведения и какие там пароли.
Шуар кивнул в сторону поверженного толстячка:
– Он ненавидит свою начальницу. И прямо-таки в штаны кончает, стоит этой суке пожаловаться, что у нее украли мумию. Думаю, он бы и задаром это сделал.
– Имя заказчика.
– Я его не знаю.
Люси угрожающе шагнула вперед. Мальчишка загородил лицо татуированными руками, на его защиту встали орлы и змеи.
– Клянусь, клянусь вам, что не знаю! Все, что знаю, уже сказал. Чесслово, я больше ни разу не слышал ни о чем таком, пока этот мудила не ворвался сюда и не начал приставать ко мне с убийством девчонки: что, дескать, мне известно об убийстве… как ее, Лутц, что ли… Да я сроду ни о какой Лутц не слыхал, чтоб меня! Его допрашивайте, говорю же, я тут ни при чем!
