Теперь у Люси было одно-единственное желание: разобраться, получить ответы.
– Что вам известно об этом репортаже?
Мадам Лекупе, закусив губу, помолчала, а когда начала говорить, попробовала уклониться от ответа хотя бы частично, рассказать не совсем о том, что так интересовало гостью:
– Представьте себе, что было, когда Стефан вернулся домой! С одной стороны он, обнаруживший, что супруга обшаривала его ящики, с другой я – требующая объяснений по поводу этого гнусного фильма, этих таинственных незнакомцев, с которыми он, по секрету от меня, встречается уже несколько месяцев. В тот день наша совместная жизнь и полетела ко всем чертям. Стефан пропал на несколько дней – пропал вместе со всеми своими секретами, со всеми своими бумагами и кассетами, не сказав мне ни единого слова, ничего не объяснив. А когда вернулся – понятия не имею откуда, – сообщил, что требует развода и отбывает в Реймс.
Рассказчица вздохнула, было видно, что она с трудом справляется с волнением. Даже четверть века спустя воспоминания о тех днях тяготили ее.
– Да, вот так вот все и было – совсем просто и совершенно дико. Он пожертвовал нашим союзом ради… ради чего-то, что помрачило его сознание. Я так и не узнала, почему он так внезапно сорвался из Парижа, почему уехал в Реймс заведовать этим родильным отделением. Я действительно предполагала тогда, что он хочет поставить здесь точку и вернуться к истокам. А может быть – уехать подальше от всей этой грязи, от этих странных типов… или одного из них, того, кто способен был снимать на пленку такие ужасы. И все, что у меня от него осталось, – только эта старая видеокассета.
Люси попробовала задать тот же вопрос немножко иначе:
– А… смогли ли вы разобраться в том, что происходит на этих кадрах? Пробовали ли понять?
– Да, вначале пробовала. Я показала эту кассету одному знакомому антропологу, но выяснилось, что он в жизни не видел ничего подобного. А поскольку тела там в таком состоянии и информации практически никакой, он даже не смог установить, какое это племя. Только по обезьянкам и удалось определить, да и то не совсем точно, место действия. – Гаэль вернула кассету в гнездо, включила видеомагнитофон и прокрутила пленку до крупного плана одной из обезьян. – Это белолицые капуцины, которые водятся только в амазонских лесах, на границе Венесуэлы и Бразилии.
Люси почудилось, что под ногами у нее внезапно разверзлась бездна, а очевидное сразу бросилось в глаза: Амазония… Ведь как раз туда направилась Ева Лутц после Мексики. И туда хотела вернуться. Теперь Люси была убеждена: Ева уезжала из Манауса в джунгли, и уезжала на поиски именно этой деревни, именно этого племени. Потому и расходы ее оказались такими большими – экспедиция на целую неделю…
Между тем Гаэль Лекупе продолжала рассказывать:
– И вот тогда я прекратила всякие поиски ответа. Они причиняли мне боль. Мне хватало переживаний из-за развода, из-за такого внезапного разрыва отношений с мужем, мне хотелось, чтобы все это поскорее осталось позади, хотелось восстановиться, начать новую жизнь. И первое, что я для этого сделала: положила жуткую кассету подальше, на дно чемодана, а чемодан отправила на чердак. В глубине души я попросту отказалась идти дальше и разбираться.
Хозяйка дома, опустив глаза, покачала головой. Внутри этой женщины, такой элегантной, такой благополучной на вид, женщины, у которой, казалось бы, есть всё для того, чтобы чувствовать себя счастливой, двадцать пять лет не заживала кровоточащая рана.
– Не знаю, почему я так никогда и не решилась избавиться от кассеты. Наверное, думала, что когда-нибудь захочу узнать правду. Но этот день так и не наступил. А зачем мне нужна была правда? Все уже осталось в прошлом. Сегодня мне хорошо с Леоном, и это самое главное. – Она протянула черную пластиковую коробочку с кассетой Люси: – Вот вы… вы приехали сюда, вы сможете добиться истины, вы сможете понять, почему все было так, как было. Берите эту проклятую кассету, делайте с ней что угодно, только унесите отсюда, из моего дома. Не хочу больше никогда ни видеть ее, ни слышать о ней.
Люси кивнула и попросила:
– А не можете ли вы, пока я еще здесь, скопировать мне эту кассету на DVD?
– Разумеется!
Наконец они распрощались. Садясь в машину, Люси жестом попрощалась с Леоном, положила кассету рядышком с диском на пассажирское сиденье и отчалила. Голова ее шла кругом.
Поездки, кассета, люди с ипподрома… В какую загадочную и глубоко засекреченную авантюру ввязался Тернэ? Что на самом деле произошло с туземным племенем? Какие ужасы кроются за названием «Феникс»? Каким образом Ева Лутц узнала об этом племени и как туда добралась? Кого она искала? Тех, кто устроил все это? Этих извергов, которые сделали запись и, вполне возможно, сами были виновниками массовой гибели туземцев?
Не доехав нескольких километров до автострады А-1, Люси задумалась. Куда дальше? В Лилль или в Париж? Направо или налево? Семья или расследование? Снова встретиться с Шарко или навсегда забыть о нем? Люси понимала, что, окажись она наедине с комиссаром, может не устоять. А ведь она думала, что никогда уже не будет способна хоть что-то чувствовать к мужчине! Ей казалось: после трагедии ее тело и ее душа – всё в ней умерло, но сегодня те чувства, которые она считала исчезнувшими навеки, проснулись снова и медленно всплывали на поверхность.
Париж направо, Лилль налево… Две конечные точки одной глубокой трещины.
В конце концов она решилась: направо.
Значит, ей снова придется поворачивать вспять во времени, значит, ей снова придется блуждать во мраке, углубляться в него. Одну из ее дочерей убили под солнцем Сабль-д’Олон больше года назад, и она так и не разобралась до конца, почему это случилось.
Но сейчас она знала, что, возможно, все ответы, которых она добивается, ждут ее в амазонских джунглях, за тысячи километров отсюда.
37
Полицейские машины съехались к особняку Ламберов, когда солнце уже начинало клониться к закату.
Фургончик криминалистов, автомобиль фотографа, служебные машины офицеров судебной полиции. К вечеру этого знойного четверга все были на пределе. Каждый из них с понедельника вдоволь насмотрелся кошмаров, каждый надеялся, что они закончились, а, оказывается, ситуация ничуть не улучшилась: два новых трупа и жилище, в котором, похоже, разыгрывалось действо, достойное ужаса Амитивилля.
Шарко, обхватив голову руками, сидел у дерева перед домом. На него опускались тени, опускались и теснились вокруг него, словно желая поглотить. Он молча наблюдал за суетой, напоминавшей какие-то дикие пляски – обычная картина места преступления.
Криминалисты сделали все, что положено, труп Феликса Ламбера накрыли простыней, погрузили в машину судмедэкспертов и увезли. Одновременно с телом его отца. Судя по степени трупного окоченения, расположению и характеру трупных пятен, смерть Бернара Ламбера наступила как минимум сорок восемь часов назад. Двое суток труп отца лежал на полу столовой в луже крови, в комнате работал телевизор, а из крана в ванной на втором этаже текла и текла вода…
