Внимательно его выслушав, Люси сходила в комнату, принесла коричневый конвертик с фотографиями, сделанными в доме Стефана Тернэ, видеокассету и диск с копией записи. Вынув из конверта снимки с изображениями Феникса, плаценты и мумии кроманьонца, она протянула их Франку:
– Теперь моя очередь. И я тоже довольно далеко продвинулась.
Комиссар взял палочками суши, отправил в рот и улыбнулся. Да! Люси видела: ему наконец-то удалось раздвинуть губы в подобии улыбки! Первый раз за все время.
– Интересно, почему все это меня больше даже и не удивляет? – спросил он. – Ты невозможная, Люси, таких не бывает.
– Просто я мать, которая готова на что угодно, лишь бы узнать правду, – сказала она и в свой черед взялась за суши.
А он разглядывал снимки:
– Ну и зачем ты мне это показала? Эту жуткую плаценту?
– Знаешь, откуда у Тернэ генетический отпечаток Царно? Он сам принимал роды у его матери двадцать три года назад. А потом делал новорожденному дикое количество анализов крови, ну и анализы эти послужили ему для того, чтобы получить образчик ДНК. Все оказалось проще простого…
Они ели суши, и теперь уже Люси рассказывала об открытиях, которые ей удалось сделать с утра. О Реймсе, где родился Царно и где работал Тернэ. О визите в родильный дом и встрече с бывшей медсестрой, поговорив с которой она поняла: Тернэ поставил на карту все ради возможности наблюдать мать Царно, Аманду Потье, во время беременности. О необычной, опутанной кровеносными сосудами плаценте Аманды и огоньке в глазах врача во время родов… О первой жене Тернэ, рассказавшей, как странно ее муж вел себя перед разводом, и передавшей ей эту странную видеокассету.
Шарко повертел в руках черную коробочку, мрачно на нее глядя.
– В камине Тернэ нашли остатки сожженных видеокассет. Он хранил их в тайнике под паркетом. Убийца приходил из-за них, и из-за них пытал свою жертву. Увы, извлечь из этих обгорелых кассет ничего не удалось.
– Там, безусловно, были оригиналы. А это копия.
– Ну и что на ней?
– Возможно, ключ ко всему делу. Бывшая жена Тернэ сказала, что на оригинале была приклеена этикетка с надписью «Феникс номер один».
Шарко ткнул пальцем в снимок:
– Феникс… птица, которая сгорает и возрождается из пепла…
– Вот именно. Я немножко порылась в Сети. Не знающая смерти птица. Ее жизнь символизирует цикл умирания и возрождения. Рождается без спаривания, и происходит это так: когда феникс доживает до старости и чувствует, что смерть близка, он устраивает себе гнездо из трав и редких дорогих растений, садится в это гнездо, ждет, пока оно загорится, и вместе с гнездом сам сгорает дотла. После того как феникс сгорит, из пепла появляется новый, в точности такой же, как прежний. Этот миф навел меня на такую мысль об Аманде Потье и Грегори Царно: она умерла, но ребенок, убивший ее, то есть уничтоживший гнездо и родившийся на свет…
Шарко понимал, насколько важные открытия сделала Люси. Она копала в параллельном направлении, может быть действительно движимая материнским инстинктом. Полицейские, в том числе и он сам, шли по следу, ориентируясь на мертвецов, на ауру, которую оставляло после себя на месте преступления каждое убийство, извлекая максимум из материальных улик. Они, так сказать, исследовали пространство, а она – время.
– Похоже, каждая картина из дома Тернэ наделена своим особым смыслом. Сначала был проект «Феникс», затем – плацента Аманды… Остается понять, при чем тут фотография мумии кроманьонца, которая висела рядом с картинами. Возможно, и у нее есть тайное значение, раз она там была. Эти три изображения – словно выставка секретов Тернэ, только кто же мог это понять?
Люси взяла диск:
– Посмотрим?
Они отправились в гостиную, и Люси загрузила видеозапись в компьютер.
– Прежде чем включу, скажу, что дело происходит в Амазонии.
– В Амазонии? Там, куда летала Ева Лутц? Неужели ты выяснила и то, почему ее так тянуло в Бразилию?
– Нет, до конца не выяснила. Но скоро мы это поймем. Видео длится десять минут. Смотри.
Шарко погрузился в патологическую атмосферу записи. Когда в объектив глянули глаза, в которых не было ничего, кроме боли, комиссар, как в свое время Люси, отпрянул от экрана.
Репортаж закончился, комиссар со вздохом встал и пошел на кухню. Взял кассету и, снова усевшись за стол, стал молча рассматривать ее. Но казалось, он смотрит не видя, глаза его будто застыли, уставившись в одну точку. Точку в пустоте. Люси подошла к нему:
– О чем ты думаешь?
Он вздрогнул. Все-таки он еще не полностью владеет собой.
– Нет никакой уверенности ни в чем, Люси. Кроме того, что и здесь действие происходит в Амазонии, и Ева летала туда, никаких связей девушки с этими туземцами не установить. И фильм такой старый: это же шестьдесят шестой год, ты понимаешь? Никакой очевидной связи.
Они принялись молча поедать суши, даже не ощущая вкуса. Но в конце концов Люси так разволновалась, что вскочила и стала ходить взад-вперед по кухне.
– Ну как же никакой, нет, как же никакой-то? Явная же связь! Было бы просто невероятно, если бы оказалось, что два этих элемента не связаны между собой, что это случайное совпадение. У нас есть всё, чтобы продолжать расследование, кроме главного: названия племени.
– Господи, да что оно тебе даст? Куда ты с ним двинешься?
– Оно даст мне возможность понять, почему Лутц хотела туда вернуться, вооружившись после обхода тюрем списком имен и фотографиями. И понять многое другое.
Шарко заметил в блестящих зрачках Люси искорку, которая его ужаснула. Он понимал, что только что вновь – и то не до конца – обретенная подруга способна бросить все и отправиться в эти проклятые джунгли. Надо было удержать ее от этого, надо было сейчас же взять контроль на себя: слишком уж скользкая под ними почва, слишком велика опасность.
– Давай-ка пока оставим кассету в стороне и спокойно пройдемся по всему, что знаем, с самого начала.
Он сходил за бумагой и карандашом. Он почти забыл: час назад его практически выгнали с работы. Расследование продолжалось, и он был просто не в состоянии этому противиться.
– Ну, как там все по порядку, а? Что у нас точно есть? Нам нужна точка, вокруг которой вращается все расследование.
– Точка? Тернэ, конечно.
– Да, Тернэ. Сосредоточимся на нем. Попробуем восстановить его передвижения, чтобы яснее видеть цели и установить связь и с твоими, и с моими находками. Наверняка найдутся детали, которые высветят нам все остальное. Ты работала с его личностью и его прошлым, так что тебе начинать.
Люси была словно наэлектризована. Она начала говорить, а Шарко – записывать.
– У меня ощущение, что начало наша история берет в восемьдесят четвертом году: это год первой встречи Тернэ с незнакомцами на ипподроме. Наверняка один из таинственных незнакомцев – автор видеозаписи на кассете… а может быть, снимали они оба. Это точно. И нет никаких сомнений в том, что именно их двоих нам и надо отыскать. Думаю, они ровесники или почти ровесники самого Тернэ, потому что в шестьдесят шестом году уже существовали на этом свете и действовали. Один из них или оба сразу наши люди.
