– Я закрыла дверь, но… Послушайте, комиссар, надеюсь, вы никому не скажете, что видели в моем доме Шери? Я знаю, что запрещено брать животных из центра, но с тех пор, как произошло… то, что произошло, я просто не могу оставлять ее там одну.
– Не беспокойтесь, Клементина! Знаете, а ведь мы тоже рассчитываем, что никто не узнает о нашем визите к вам… Давайте договоримся, что наша встреча – неофициального характера? Официальное расследование идет другим путем, но мы с Люси убеждены, что искать нужно не там, где ищут наши коллеги.
Ученая дама понимающе кивнула. Шери, с невероятной скоростью опустошив стакан, неторопливо спустилась в сад, подошла к одному из светильников, работающих на солнечной энергии, села под ним в позе медитирующего Будды и уставилась на гостей исполненным мудрости взглядом.
– Завтра будет дождь, – заметила Клементина Жаспар. – Шери всегда так усаживается перед дождем. Она – лучший барометр из всех возможных.
– Шери ужасно понравилась бы моей дочке, – сказала Люси с улыбкой.
– А вы приезжайте как-нибудь с дочкой на целый день, – предложила Жаспар. – Шери обожает детей, они поиграют.
– Вы серьезно?
– Вполне серьезно!
Жаспар угостила холодным чаем и их. Люси смотрела, как она передвигается по террасе, ловила понимающие взгляды, которыми хозяйка обменивалась со своим животным, и думала о том, что никто на этой планете не создан для одиночества и людям всегда необходима привязанность к кому-то, им всегда необходимо кого-то любить: друга, собаку, обезьяну, крохотные паровозики с вагончиками… Она молча потягивала чай и думала о дочери, которая, наверное, ищет ее, зовет, вспоминала, удалось ли ей хоть раз поговорить с Жюльеттой по телефону с тех пор, как она уехала из Лилля, и ужасно на себя сердилась.
Вечер был еще достаточно теплый, от слабого ветерка тяжелели веки. Клементина поинтересовалась, далеко ли они продвинулись в расследовании, и Шарко поспешил ответить:
– Круг сужается, но нам еще необходимо сотрудничество с вами и ваши связи. Просто мне не хотелось говорить об этом по телефону. – Положив руки на стол, он слегка наклонился вперед. – Дело обстоит так: теперь мы уже знаем, что Ева Лутц пыталась найти проявления жестокости в разных местах земли и в разных эпохах. Она ездила в один из самых криминальных городов планеты, чтобы порыться там в полицейских архивах, она встречалась с убийцами-левшами, разделывавшимися со своими жертвами самым ужасным образом, она исследовала с помощью документов и фотографий природу насилия у варваров, у племен, которые только и делали, что проливали кровь. Причем изучала она все эти крайние проявления жестокости с единственной целью: установить связь между склонностью к насилию и латерализацией функций мозга.
Мадам Жаспар заинтересованно кивала, а Шарко продолжал рассказывать, сам удивляясь тому, сколько же он, несколько дней назад даже не подозревавший о существовании эволюционной биологии, теперь о ней знает.
– Когда мы были в Ботаническом саду, вы сказали, что сегодня жестокому от природы человеку или человеку, выросшему в обстановке, подталкивающей к проявлениям жестокости, больше нет нужды быть левшой, потому что современное общество не такое, каким было прежде, и существует огнестрельное оружие.
– Да, Ева выдвинула такое предположение.
– И вы сказали еще, что Ева была сильно разочарована, когда констатировала это в Мексике, так?
– Я действительно так думаю. Как всякий исследователь, Ева надеялась найти подтверждение своим гипотезам в прямых наблюдениях за большим числом левшей. Ей надо было собственными глазами увидеть не просто формальные, но живые доказательства своей теории, увидеть, а потом предъявить их миру. Однако мексиканские преступники оказались ничуть не более леворукими, чем вы или я.
– Но Ева не сдалась и не покинула поля битвы! Ей не удалось найти подтверждение в Мексике, и она отправилась в другие края. В джунгли Амазонии…
Комиссар замолчал. Обе женщины чрезвычайно внимательно на него смотрели.
– Как только я увидел кассету, я сразу понял: Ева Лутц отправилась в джунгли, чтобы найти там жестокость в чистом, так сказать, виде. Жестокость вдали от всякой цивилизации, вдали от какого бы то ни было влияния других людей. Древнюю, атавистическую жестокость, которая продолжает существовать в первобытном племени. А вдруг там-то она как раз и обнаружит тех самых левшей?
Люси невольно прикрыла лицо рукой – будто от удара: очевидность услышанного поразила и ее тоже. Что до мадам Жаспар – та в задумчивости пила свой чай, а допив, убежденно кивнула, и глаза ее загорелись.
– Ваши выводы совершенно логичны, пусть даже мне совсем не нравится выражение «первобытное племя»: они ведь так же эволюционировали, как и мы. Отличие в том, что племена аборигенов не «заражены» болезнями современного мира с его заводами, войнами, высокими технологиями. Стволы их деревьев не меняют окраску из-за грязи в воздухе, и, если приглядеться, увидишь, что березовые пяденицы у них по-прежнему светлые, как и наши полтораста лет назад. Любой этнолог вам скажет: изучать такие племена – значит уходить далеко в глубь времен, потому что геномы развиваются по-разному, и геном человека из амазонского племени ближе к геному первых Homo sapiens, чем к нашему. Вполне возможно, у них еще сохранились древние, доисторические гены, а других эти люди не приобрели…
Люси и Шарко переглянулись: элементы пазла складывались в логичную картинку. В конце концов, расследование постоянно блуждало между тремя «столбами»: кроманьонцем, Царно и Ламберами, и первобытные племена могли стать тем самым связующим звеном, той самой ниточкой, которая протянется из доисторических времен к нашему времени. Комиссар достал диск с видеозаписью и положил его на стол.
– Вот во всей конкретности то, что мы ищем: амазонское племя, которое было открыто в шестидесятых годах прошлого века. Многие представители этого племени погибли во время эпидемии кори. Скорее всего, это племя должно было сражаться с соседями врукопашную или с помощью холодного оружия: иначе ему было не выжить и не завоевать территорию. Это племя славилось или даже сегодня еще славится неслыханной жестокостью, особая кровожадность выделяет его среди других племен Амазонии, если не всего мира. Именно туда, в Амазонию, к этому племени и собиралась лететь Ева Лутц в надежде, что уж там-то точно обнаружит своих драгоценных левшей. – Шарко протянул хозяйке дома диск, объяснил, что она там увидит, и в заключение сказал: – Лутц знала, что существует такое племя, и знала, где его искать. Стало быть, это племя было описано. Можете вы нам помочь, Клементина? Можете быстро узнать, как оно называется и где обитает?
Мадам Жаспар встала, сходила за листком бумаги и ручкой: ей надо было записать сведения, полученные от комиссара. Сделав это, она ответила:
– Сама я не очень в теме и не могу сказать ничего существенного, но у меня есть приятель-антрополог, я позвоню ему завтра прямо с утра, а сразу же после этого – вам.
– Отлично!
