Уверенность в усатом помощнике была немного поколеблена тем, что он привел нас в тупик. Да, за невысоким заборчиком обнаружилась тихая и лишенная фонарей улочка, но преодоление даже такой несерьезной преграды с бесчувственным телом на руках было еще той задачкой.
Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. Преодолев стенку, мы двинулись дальше. Было еще несколько невысоких заборчиков, за которыми не всегда обнаруживались улицы, но нужно отдать должное коту: мы больше ни разу не встречали людей. Иногда слышали приглушенные разговоры внутри домов да пару раз натыкались на что-то выкрикивающих пьяниц, но не более. Однажды на нас выскочила собака и попыталась облаять. Но, услышав даже мне показавшееся инфернальным шипение кота, дворняга поспешила заскочить обратно в подотчетный двор.
Улочки сменялись переулками и лишь иногда короткими отрезками широких улиц, но плотная застройка все никак не заканчивалась.
Какой же он громадный, этот Пекин! Одно радовало – дома становились все бедней, а значит, мы движемся в верном направлении, товарищи!
Увы, эта радостная новость никак не прибавляла мне сил. Каждый новый шаг был тяжелее предыдущего, и даже короткие передышки приносили лишь сиюминутное облегчение. Я уже серьезно подумывал о долгом привале, когда мой нос уловил запах болота, и тут же послышалось кваканье жаб.
Болото? Посреди города? Что за бред?
Через пару минут стало понятно, что это никакой не бред, а самая настоящая река.
О Сене, протекающей через Париж, я знаю, как и о Москве-реке, и даже о разделившем Будапешт Дунае. А вот о речке, которую оседлал Пекин, я слыхом не слыхивал. Но тут как в изречении из армейской кинокомедии: «Ты не видишь суслика, и я его не вижу, а он есть».
Хорошо хоть эту речку я не только осязал, но и наблюдал. Под скупым светом молодого месяца сначала показались заросли тростника, в которых утопали крайние дома упирающейся в реку улочки.
Меня хватило только на то, чтобы добраться до начала деревянного моста, переброшенного через реку и являвшегося продолжением улицы. Затем я опять не очень бережно сбросил Шена в заросли прошлогоднего тростника с молодыми зелеными побегами, а сам осторожно пробрался к горбатому мосту на деревянных сваях.
За мостом виднелись все те же неказистые здания плотной застройки. Желания продолжать ночной забег по городу не было никакого, и я с надеждой посмотрел на реку. По ширине она была метров тридцать, так что лодки на ней должны присутствовать по определению. Только никаких плавсредств пока видно не было. Ладно, будем надеяться, что и с лодками сработает правило суслика.
– Лео, у меня есть для тебя новое задание, – присев на корточки, обратился я к коту, настороженно застывшему рядом со мной. – Пробегись по берегу и найди лодку, которая или совсем не привязана, или привязана веревкой. Те, что с цепями и замками, пропускай.
Выдав довольно сложное даже для некоторых людей задание, я с настороженностью всмотрелся в зеленовато-серые глаза кота. Каждый раз, обращаясь к нему, я жду в ответ присущего животному недоумения и каждый раз поражаюсь тому, что сотворил с обычным животным профессор Нартов.
Кот понятливо кивнул и юркнул в заросли тростника. Мне сразу стало неуютно, и даже подсвеченная гогглами темнота начала напрягать больше, чем секунду назад.
Да уж, без усатого и очень чуткого напарника что-то страшновато. Забравшись в тростники к Шену, я настороженно замер. И только ощутив, как влага пропитывает штаны на седалище, понял, насколько по-свински поступил с бесчувственным товарищем. Но дикая усталость на корню зарубила не то что желание перемещать Шена, даже самому шевелиться не хотелось. На мне столько крови, пыли и пота, что немного сырости и речной тины ситуацию не ухудшат.
К счастью, разведка кота оказалась не такой уж долгой – вернулся он минут через пять и с таким победным видом, что ни о чем спрашивать смысла уже не было.
Теперь еще нужно как-то встать и взвалить Шена на плечо.
И то и другое прошло с таким скрипом суставов и перетруженных мышц, что, казалось, его услышала половина Пекина. Но тот факт, что нам предстоит последний рывок, придавал сил, и за котом я шел довольно бодро.
Лео выполнил свое задание на все сто. В выдаваемой гогглами бесцветной картинке я рассмотрел дощатые мостки неподалеку от одноэтажного домика. К опорным столбикам мостков толстым канатом была пришвартована лодка. Мимо дома я проходил без особой опаски. Хозяева посудины спали праведным сном, ведь на дворе третий час ночи. А вот мелкая шавка, поставленная охранять ценное имущество, попыталась предотвратить преступные деяния незнакомцев. Но с ней случилось то же, что и с предыдущим псом. После яростного шипения Лео бедолага с тихим поскуливанием заползла под какую-то корягу.
Лодка была длинной, что хорошо, но очень узкой, что уже хуже. Так что Шена я укладывал туда с величайшими предосторожностями. Затем пришлось пилить канат похожим на миниатюрную катану ножом, и только после этого я понял, что в лодке нет весел.
– Лео, а ты весел не видел? – шепотом спросил я у кота, в который раз обалдевая от бредовости это сцены. – Ну, такая палка с…
Лео презрительно фыркнул и побежал к сарайчику, находившемуся между домом и мостками.
Если честно, я порой начинаю бояться этого существа. Мало ли что может твориться в черепной коробке слишком уж сообразительного кота. Хорошо хоть он утратил способности к трансформации.
Весло нашлось именно там, куда меня привел Лео. Оно было прислонено к стенке сарайчика рядом с развешенными под навесом сетями. Сети мне не нужны, и без того придется идти на откровенный грабеж явно небогатых людей. И оставить им в качестве компенсации нечего – в планшете лежат только пятьдесят рублей банковскими билетами. Здесь ими можно воспользоваться только в качестве туалетной бумаги, к тому же деньги могут понадобиться и самому.
Мысленно извинившись перед хозяевами, я подхватил весло и поковылял обратно к лодке. Как оказалось, самой большой проблемой было уговорить кота забраться на борт плавстредства, которое, по его мнению, не внушало ни малейшего доверия.
После минутного спора с яростным шипением с обеих сторон Лео все же запрыгнул на нос лодки, и мы отчалили. Весло на конце ручки имело плоское утолщение и было приспособлено под работу по обоим бортам, как в байдарке. Впрочем, будь здесь два обычных весла с уключинами, легче бы мне не стало. Так что первые полчаса я проходил ускоренный и экстремальный курс по самообучению гребле. Пару раз чуть не перевернул лодку, что было прокомментировано презрительно-возмущенным шипением Лео, но затем все пошло на лад. Не такое уж сложное это искусство.
Берега медленно плыли по бокам. Тонкий месяц скупо освещал окрестности, и в этом тусклом свете лишь иногда подавали голос умаявшиеся за вечер лягушки. Все было таким умиротворенным и спокойным, что подмывало улечься на дно лодки и уснуть. Но обманываться не стоило – где-то там, в темноте, наверняка метались осиротевшие бойцы так и не ставшего императором дракона, и их жажда мести не давала мне расслабиться.
