«Естественно, – напишет Оруэлл о книге друга, – всё в “Слепящей тьме” сосредоточено вокруг самого важного вопроса: отчего Рубашов признался? Он не повинен ни в чем, точнее, невиновен, за вычетом одного существенного момента: ему не нравится сталинский режим. Его даже не подвергали пыткам, по крайней мере не особенно усердствовали в этом. Изводят его – одиночество, зубная боль, нехватка табака, яркий свет лампы, направленной прямо в лицо, бесконечные допросы, однако само по себе всё это не могло бы сломить испытанного революционера». Так вот, признания его, как напишет Оруэлл, можно было объяснить только духовной катастрофой или верностью партии, ставшей второй натурой Рубашова. «Для него, – разбирает роман Оруэлл, – давно утратили всякий смысл такие понятия, как справедливость и объективная истина. Десятки лет он оставался человеком партии, им же и созданной, а теперь партия требует, чтобы он признал за собой вину в преступлениях, которых не было. И хотя его пришлось запугивать и ломать, под конец он даже гордится своим решением признаться… “Честь – это полезность делу без гордыни”, – не без удовлетворения отметит для себя… И упрется в стену непроницаемой тьмы… Он не просто одинок – он пуст внутри себя…» И единственный источник, дающий ему силы, – это воспоминания о детстве, те «листья тополей», которые он вспомнит в миг, когда в его мозг вонзится пуля…
Вот это вот – воспоминания о детстве – войдет и в роман Оруэлла «1984», как и слова про героя Кёстлера «пуст внутри себя» («Люди полые, если из них выбить память»). Именно этот «фокус» – как человека сделать абсолютно пустым внутри ради заполнения его черепа нужной идеологией – и будет исследовать Оруэлл в будущем романе. Пуст внутри – и единственный смысл – «полезность делу», революции. Отдайся ей – и неизбежно станешь либо Рубашовым, либо его следователем Глеткиным. «Дело не просто в том, что “власть растлевает”, – пишет Оруэлл. – Растлевают и способы борьбы за власть. А поэтому любые усилия преобразовать общество насильно кончаются подвалами ГПУ… Кёстлер описывает тьму, но такую, которая наступила, когда должен был сиять полдень…»
Страшные, как подумать, выводы! И ведь никто в мире еще не говорил так. Фактически Оруэлл сказал о насильственном единомыслии, о подавлении «неказенных» чувств и независимой морали и, главное, – о том, что это вполне может ожидать и общество «свободных цивилизаций». Это он и разбирал по косточкам в большом очерке «Заметки о национализме». Специалисты будут считать потом, что этой статьей да заметкой «Ты и атомная бомба» и завершится собранный им «корпус идей» для романа «1984».
Вопрос из будущего: Странно, под националистами вы понимаете не антисемитов, например, не англофилов, а коммунистов или даже католиков…
Ответ из прошлого: Под «национализмом» я прежде всего имею в виду привычку считать, что людей можно классифицировать как насекомых, что к миллионам… могут быть… приклеены ярлыки «хорошие» или «плохие»…
В.: Но не широк ли подход?
О.: Националист – это тот, кто думает… категориями состязательного престижа… Встав на ту или иную сторону, он уверяет себя, что она-то и есть сильнейшая, и способен придерживаться этого убеждения, даже когда факты абсолютно против него… Каждый националист способен на самую вопиющую бесчестность, но в то же время (поскольку считает, что служит чему-то большему, чем он сам) он непоколебимо уверен в собственной правоте.
В.: Например?..
О.: Возьмем такой: «Кто из трех великих держав-союзниц – СССР, Британия или США – внес самый большой вклад в поражение Германии?»
В.: И кто же? Об этом ведь и ныне спорят.
О.: Теоретически можно дать на это здравый и даже исчерпывающий ответ. На практике, однако, необходимые расчеты здесь невозможны, поскольку каждый… неизбежно начнет трактовать его с точки зрения состязательного престижа… Индийскому националисту трудно наслаждаться Киплингом, а консерватору трудно увидеть достоинства в Маяковском, и всегда существует искушение объявить любую книгу, с чьим направлением ты не согласен, непременно плохой книгой именно с литературной точки зрения. Люди сильных националистических убеждений очень часто скатываются к подобной эквилибристике, не считая себя при этом бесчестными… Конечно, было бы сверхупрощением считать, что все формы национализма одинаковы… но существуют… основные черты националистического мышления…
В.: Вы называете ими «одержимость», «нестабильность» и «безразличие к реальности»…
О.: Националист… готов твердить о превосходстве своей страны не только в военной мощи и политической добродетели, но и о превосходстве в искусстве, спорте, структуре языка, физической красоте… даже в климате… и кухне… Некоторые американцы выражают, например, неудовольствие комбинацией слов «англо-американцы»; они предлагают заменить это на «американо-британцы»… Националистическое мышление часто кажется окрашенным верой в добрую магию, верой, которая, возможно, возникла из широко распространенного обычая сжигать изображения политических противников или делать из их портретов мишени в тире.
В.: До сих пор сжигают, и до сих пор легко меняют предметы ненависти…
О.: Это «нестабильность»… Степень горячности, с которой обычно держатся за националистические привязанности, не мешает националистам менять свои пристрастия… Коммунист-фанатик, который в течение недель, а то и дней обращается в столь же фанатичного троцкиста, – самое обычное явление… Когда читаешь раболепную или просто хвастливую чепуху, которая пишется о Сталине, Красной армии и т.д.… то понимаешь: такое возможно только потому, что имеет место своего рода умственный вывих. В обществе вроде нашего не принято для любого, кто считается интеллигентом, чувствовать привязанность к собственной стране… У него остается потребность в Отечестве, и, естественно, он начинает искать его где-то за рубежом. А найдя таковое… может без удержу погружаться в те же самые чувства, от которых, как ему кажется, он избавился.
В.: И реальная «реальность» при этом не значит ничего?
О.: Безразличие к реальности… Все националисты умеют не видеть сходства между аналогичными фактами. Британский тори будет защищать идею самоопределения в Европе и одновременно выступать против нее в Индии… Любое действие будет расцениваться им как хорошее или плохое не по действительному достоинству, а в зависимости от того, кто его осуществляет…
В.: Ныне это называется «двойными стандартами». И человека, и государства.
О.: Целых шесть лет английские обожатели Гитлера предпочитали не знать о существовании Дахау и Бухенвальда. А те, кто громче всех поносил немецкие концлагеря, часто были в абсолютном неведении… что концлагеря есть и в России. Огромные по масштабам события, вроде голода на Украине в 1933 году… фактически прошли мимо внимания большинства английских русофилов. Многие англичане почти ничего не слышали об уничтожении немецких и польских евреев во время войны. Их собственный антисемитизм привел к тому, что сообщения об этом страшном преступлении не могли проникнуть в их сознание. В националистическом мышлении существуют факты, которые одновременно являются правдивыми и неправдимыми, известными и неизвестными… Каждого националиста неотступно преследует убеждение, что прошлое можно менять. Он подолгу живет в некоем фантастическом мире… и… если ему представится такая возможность, обязательно перенесет часть своих мечтаний в исторические книги…
