По правде говоря, опасался Запад другого: влияния «красных» на умы соотечественников, выросшей в мире популярности СССР, даже того «исковерканного социализма», который был претворен в нем, – и реального перехода половины Европы в зону советского влияния. Не втискивались сюда слова Оруэлла о важности сохранения «англо-русской дружбы и сотрудничества». Ведь у Запада после поражения Германии действительно остался, как и задумывалось в 1929-м, всего один (и самый страшный) противник – Россия. Противник, не грозивший территориальным захватом Англии или США – дураков на Западе не было, – но грозящий влиянием на англичан и американцев перспективой – свят, свят! – восстаний и революций. Сегодня это не секрет. Но Оруэлл, сказавший, что 67 % правды лучше, чем 66 %, не знал о «тайной войне» против России и половины фактов. Только к концу сороковых он услышит, что и в среде интеллектуалов-соотечественников, в основном бывших пацифистов, прозвучат предложения «начать превентивную ядерную войну против против СССР». Об этом писал и Джон Миддлтон Мерри, его коллега по журналу Adelphi, и даже – непостижимо! – сам Бертран Рассел. Было, было и это! И Оруэлл возражал против этого. Но тогда, еще в 1947-м, нетрудно представить, как усмехались «посвященные», читая большой очерк Оруэлла «Англичане», где он почти простодушно писал: «Надо исходить из того, что Британия останется в добрых отношениях с Россией и континентальной Европой». И, отстаивая от «исковерканного социализма» СССР социализм истинный, бичуя сталинизм и авторитаризм, он со своим «Скотным двором» оказался вдруг как нельзя «ко двору» властолюбивым и, главное, особо ненавистным Оруэллу богатым «свиньям» Запада. Эта его позиция и была той «третьей стороной», которую он занимал всегда. Только вот в «борьбе миров» никому не было дела до его «субъективного» лепета, до его «демократического социализма», как он «сам понимал его»…
В СССР, как только слухи о «Скотном дворе» добрались до нас, на книгу шмякнули фиолетовую «шайбу» и заперли в спецхраны. «Шайбой» советские ученые-специалисты называли шестигранную печать на обложках книг, которые под страхом уголовного преследования запрещено было кому бы то ни было выдавать и даже показывать. Допуск к ним имели единицы. А в папке, найденной в архивном фонде Иностранной комиссии Союза писателей СССР, заведенной в 1946 году, обнаружились четыре странички «Дела» под названием «Справка о книге Джорджа Оруэлла “Ферма зверей”». Там был пересказ английской рецензии на сказку, была короткая «Справка об Оруэлле» и был некий отголосок «тихого скандала», который разразился в писательских кругах буквально через год, в 1947 году. Поводом стало всего лишь упоминание Оруэлла во вполне «правоверной» и даже воинствующей статье Норы Галь «Растленная литература». В заметке Н.Галь – литературоведа и переводчицы Элеоноры Яковлевны Гальпериной – рецензировался – о, ужас! – сборник статей Оруэлла «Диккенс, Дали и другие», изданный в Англии в 1946-м. Но как рецензировался? «Читая детальный оруэлловский анализ, – пишет Н.Галь, – испытываешь чувство безмерного омерзения и наконец приходишь в отчаяние. Хорошо, пусть всё это так. Но это же не литература, зачем заниматься этим?! Однако вся эта отрава издается громадными тиражами, читается, обсуждается оруэллами, действуя на сознание тысяч и тысяч английских читателей, – это воспитание умов!.. Она – вещественное доказательство маразма и растления… Но факт существования искусства, которое смердит, – факт многозначительный, и знать о нем следует…»
То есть, по «логике» Н.Галь, как раз не следует. Разумеется, мы давно отвыкли от подобного «стилёчка», но по времени и обстоятельствам всё соответствовало духу только что принятого ждановского постановления об Ахматовой и Зощенко. Так в чем же «криминал», из-за чего грянул скандал? А в том, что об Оруэлле не только не следует знать ничего, но преступно упоминать само имя его. Он – «не лицо», как исчезающие в его будущем романе «1984» люди. И секретарю правления Союза писателей Льву Субоцкому летит записка другого секретаря правления, Константина Симонова: «Дорогой Лев Матвеевич! Посылаю Вам копию справки, которую мне прислал Аплетин в связи с опубликованием статьи Норы Галь в “Литературной газете”. Как Вы считаете, нет ли смысла поставить этот вопрос на Секретариате?..» М.Я.Аплетин, возглавлявший Иностранную комиссию, только что написал Симонову, что статья Н.Галь является «серьезной политической ошибкой…».
Чем закончилась история – об этом «папка Оруэлла» умалчивает. Ясно одно: все шлагбаумы перед Оруэллом в СССР были окончательно опущены. Не вникая в смысл «сказки», объявившей в конце, что «властительные» свиньи сами превращаются в человекоподобных угнетателей, а те, по сути ненавистные «буржуины», в свою очередь, – натурально в «свиней», советские «пропагандисты», прямо по пословице «На воре и шапка горит», однозначно приняли смысл сатиры на свой и только на свой счет. А сторонники холодной войны на Западе ровно так же, не уяснив амбивалентного, как сказали бы ныне, двойного замысла писателя, кинулись даже подправлять «подозрительный», чем-то неясным тревоживший их финал сказки. Именно так поступит ЦРУ, когда в целях исключительно «пропаганды» на Восток приобретет права на экранизацию и «Скотного двора», и, позднее, романа «1984». Об этом пишет в 2000 году в статье «Св. Оруэлла покров» Джеффри Уикфорт. «Оруэлл, – издевательски подчеркнет он, – стал посмертно чем-то вроде интеллектуальной баллистической ракеты в объявленной холодной войне». На деньги ЦРУ и британской разведки, пишет Уикфорт, был создан «политически искаженный» вариант мультфильма «Скотный двор» для широкого показа его в «отсталых» районах Британского Содружества наций. На деньги ЦРУ в пропагандистском отделе американской военной администрации в Западной Германии в 1949 году будет создан радиосценарий по сказке, который передавался на немецком языке. А в брошюре «Извращение Оруэлла: ЦРУ и съемки фильма “Скотный двор”», изданной уж совсем недавно, в 2007-м, другой оруэлловед, Дэниэль Лиаб, уже обстоятельно докажет: и как ЦРУ участвовало в создании анимационной версии «сказки», и как финансировалось это «предприятие», и как давили на создателей фильма, чтобы фильм заканчивался «новым» (не по Оруэллу) финалом, «который, с точки зрения ЦРУ, более отвечал задачам “войны с коммунизмом”». Но анекдотичней всего поступили в современной Америке. Стремясь к привычному «хеппи-энду» (зачем, дескать, пугать американского обывателя?), авторы анимации закончили сказку… возвращением на ферму всё «осознавших» и уже хороших хозяев-людей. Настолько хороших, что измученнные «тоталитаризмом» животные криком, кряканьем и блеянием радостно встречают их… Ура капиталу, ура угнетению!..
На русский язык, чего страстно желал Оруэлл, «Скотный двор» впервые переведут после его смерти, в 1950-м. Это сделают Глеб Струве и его жена Мария Кригер. Книга под заголовком «Скотский хутор» выйдет в Западной Германии (перевод потом дважды переиздавался, и последний раз – в 1978 году)
[80]. Заметьте: в переводе Струве были купюры. Оруэлл до выхода его в свет не дожил, но отрывок из перевода увидеть успел. 15 июля 1949 года он напишет письмо своей знакомой в Германии: «Я не знаю, будете ли вы еще во Франкфурте, но если вы всё еще там, то мне было бы интересно знать: видели ли вы русскую газету “Посев”? Они прислали мне кусок “Скотного двора” по-русски, в переводе Глеба Струве, которого я знаю довольно хорошо. Они же говорят, что хотели бы издать перевод в виде книги… но это должно быть кем-то профинансировано. Правильно ли я предполагаю, что редакторы данной газеты – люди добросовестные и, конечно, отнюдь не белые?..»
