– Уехала, – отвечает Луиза. – С какими-то друзьями.
– А куда?
– Она точно не сказала. Типа… прокатиться. – Она лихорадочно соображает. – Ну, вроде как помедитировать. Они собирались на машине куда-то на Запад.
– А когда она уехала?
Луиза пытается припомнить последнее, что Лавиния выкладывала в «Инстаграм».
– Вот только сегодня, – говорит она.
– А с какими друзьями?
– С Нериссой. С Джейд… Джейд Вассерман. С Холли Хорнбах. – У них у всех тоже есть аккаунты в «Фейсбуке».
– А вы с ними встречались?
– Когда?
– Перед ее отъездом.
Корделия не двигается.
– Пару раз. А что?
– Она таблетки принимает?
– Что?
– Таблетки… Она их принимает?
– А мне откуда знать?
– Я заглянула в аптечку в ванной, – объясняет Корделия. – Простите, я не хотела показаться бесцеремонной, зайдя вот так. Но, понимаете ли… она не отвечает на мои звонки.
– Ты же знаешь Лавинию, – непринужденно отвечает Луиза. – Она может…
– Конечно, я знаю Лавинию, – очень спокойно замечает Корделия. – Она же моя сестра.
Корделия встает с дивана. Подходит к бару.
Луиза цепенеет.
– Вы тут хорошо поработали, – говорит Корделия. Потом оборачивается. – А я-то думала, что Винни не пьет.
– О, она не пьет. Это все я. – По крайней мере, хоть это правда.
– Не надо пить в ее присутствии, – произносит Корделия, – если она пытается бросить.
– Я в том смысле, что все это было раньше.
– А почему она бросила пить?
– Она… – Луиза решает, что сейчас не лучшее время упоминать о том, что она трахается с Рексом. – По-моему, она хотела, знаешь, начать все заново. И порвать с прошлым.
– Пузырек с таблетками в аптечке почти не тронут, – говорит она. – Я думала, что вам бы надо знать. Рецепт старый. Она их не принимала. Вы разве не заметили?
– С виду у нее все прекрасно. Она много занимается йогой.
– С Нериссой? С Холли и Джейд?
– Да.
Корделия поднимает глаза.
– Не врите мне, – говорит она.
Луиза не может шевельнуться.
– Вы думаете, я не могу определить, когда вы мне врете?
Они даже злятся одинаково.
– Я же там была… помните? Когда это случилось в первый раз.
– Что… случилось?
– На День благодарения в 2012 году у нее тоже все было прекрасно. Она всем говорила, что совершенно успокоилась по поводу того, что произошло. Увлеклась астрологией – заклинаниями, виккантством, картами таро, прямо вся туда ушла. Говорила, что карты ей поведали, что Рекс ее бросит, но однажды, когда они закончат взрослеть, они снова будут вместе. Она все ко мне приставала, чтобы предсказать мою судьбу. Она начала рисовать и писать картины. Выкладывала в онлайн все свои работы, твердила мне, что все замечательно, что она вернулась к учебе, радовалась, что снова станет ходить на свидания – даже говорила мне, что у нее есть на примете человек, с которым она могла бы встречаться, какой-то ассистент преподавателя из колледжа. – Корделия вздергивает подбородок. – А потом, на Рождество, она наглоталась таблеток и попыталась покончить с собой в лодке. Так что если вы ее защищаете, – говорит Корделия, – то поступаете очень глупо.
– Твои родители знают, что ты здесь?
– Завтра я должна лететь из Бостона в Париж на Рождество. Мама прямо без ума, что хоть одна из нас вернется. – Корделия кривит губы в улыбке. – А я вместо этого села на Южном вокзале на автобус и приехала сюда. У входа в автостанцию Портового управления какой-то бездомный показал мне член. Отвратительно. – Она пожимает плечами. – Я нужна Винни.
– Тебе нужно позвонить родителям, – говорит Луиза.
– Это было бы нечестно по отношению к ним. Одна облажавшаяся у них уже есть. Это невезение. Но две уже похожи на недосмотр. – Она сбрасывает туфли. – А когда Винни вернется?
– Не знаю, – отвечает Луиза. – Она мне не сказала.
– Тогда я подожду здесь до ее возвращения.
– Тебе серьезно нужно позвонить родителям.
– Зачем?
Луиза встает и подходит к телефону.
– Я сказала им, что в последний момент мои друзья из Экзетера пригласили меня в Аспен. Им это понравится. Вы же им не скажете, что я здесь, да? – Она снова улыбается. – А я им не скажу, что вы здесь. – Она наклоняет голову. – А что сталось с бабушкиным дорожным кофром?
– Лавиния забрала его для какой-то своей очередной фотосессии.
– Правда? – Корделия поднимает глаза.
Она перекидывает ноги на пол и встает.
– Вы уверены, что не знаете, когда она вернется?
– Я же сказала, она мне ничего не говорила. Только и обмолвилась, что отправляется прокатиться – вот и все!
– И вы ее отпустили!
Луиза ничего не понимает.
– Господи… Вы что, такая дура? – Корделия так стремительно оборачивается, что на буфете звякают задетые ее халатом бутылки. – До вас не доходит? Ее нельзя оставлять одну.
Луиза не отвечает.
Корделия делает резкий вдох.
– Простите, – говорит она. – Простите, я к вам несправедлива. – Она снова садится на диван. Складывает руки на коленях. – Она не ваша забота, – продолжает она, – а моя. Но если она пьет – в смысле, если она врет – я хочу, чтобы вы мне об этом сказали.
– Я понимаю, – говорит Луиза.
– Так она пьет?
– Нет, – отвечает Луиза. – Я ни разу не заметила.
Корделия выдыхает. Закрывает глаза.
– Это хорошо, – произносит она. И тут же: – Но ведь могла бы пить?
– Она мне говорит лишь то, – отвечает Луиза, – что хочет покончить с такой жизнью. Что она хочет стать другой.
– Но вы не знаете этих ее новых друзей?
– Очень мимолетно.
Корделия кивает.
– Ты же знаешь, – говорит Луиза, – какая бывает Лавиния, когда находит новых людей.
Корделия чуточку смягчается.
– Она собирает людей. Как бездомных кошек, – смеется она. – Она говаривала, что я единственная, кто с ней уживается.
Она идет в маленькую кухоньку. Начинает заваривать чай.
– Хотите чаю?
– Нет, спасибо, – отвечает Луиза.
На нее внезапно наваливается жуткая усталость.
– Вам бы воды попить, – говорит Корделия.
