Геннадий подбежал к Соломону, все еще сжимая телефон в руке.
– «Улисс»! – радостно сообщил он.
Соломон непонимающе сдвинул брови.
– Джеймс Джойс. «Улисс». Книга, которую накануне взял в библиотеке Алексей Муромский.
Соломон с досадой цокнул языком и качнул головой. Еще одна не самая лучшая новость за сегодняшнее утро. Парень, который, по его же собственным словам, двадцать лет вообще ничего не читал, вдруг берется за «Улисса» – поразительный прогресс. Вениамин Павлович, похоже, думал о том же – он, не останавливаясь, гладил усы и шевелил бровями, как будто мысленно репетировал речь, которую должен был произнести перед большим собранием заинтересованной публики.
– Комнату Муромского осматривали? Книга на месте? – спросил Соломон, обращаясь ко всем, кто находился в столовой.
– Мы решили пока ничего не трогать, – ответил Димон. – Я тоже, как все это увидел, первым делом подумал о Кане Аддамс.
Соломон одобрительно кивнул.
Минуту-другую все молчали. Ситуация не располагала к обмену впечатлениями. Кто-то понимал, а кто не понимал, тот догадывался, что ситуация – хуже некуда.
– Что скажешь, Вениамин? – угрюмо поинтересовался Соломон.
– Возможно, у Муромского случилось временное помутнение сознания, как следствие острого гематоксикоза. Он выпил сразу три гемокана – почти литр.
– Да? – В голосе Соломона вагон недоверия. – А я о другом подумал.
Снайдеров прекрасно понял, что имел в виду Соломон. Но это была именно та тема, касаться которой ему сейчас не хотелось. Поэтому он только хмыкнул неопределенно и в сто первый раз провел пальцами по усам.
«Может, тоже усы отпустить? – глядя на него, подумал Соломон. – Замечательный же способ уходить от ответов».
– Мы найдем его, – уверенно заявил Димон. – В течение трех-четырех часов. Готов поспорить.
– Не горячись, – осадил его Соломон.
– Голый и весь в крови – куда он денется? – стоял на своем воплощенный. – На него сразу обратят внимание. В машину или автобус не посадят. А если и посадят, то только чтобы полицаям сдать.
– А что, если он шоферу, так же как Старыгину, мозг отформатирует?
– Человек, внезапно лишившийся памяти – это тоже след. Замечательный след. Фрол, Лука и Геолог уже колесят по округе. Уверен, часа не пройдет…
Хлопнула входная дверь. Затем открылась дверь прихожей, и в столовую вошел Рушан. А вместе с ним высокая, стройная девушка с черными волосами, заплетенными в длинную тугую косу. Подол прямой темно-коричневой юбки доставал ей до щиколоток. Сверху на ней был надет просторный серый свитер ручной вязки. Ноги сведены вместе, руки скрещены в низу живота. Уверенный взгляд устремлен вперед.
– Здравствуй, Кана, – поприветствовал ее Соломон.
– Здравствуй и ты, Соломон, – спокойно, с достоинством ответила девушка.
– Рушан, полагаю, уже объяснил, зачем мы тебя пригласили?
Кана окинула взглядом помещение. Ненадолго задержалась сначала на кровавых пятнах возле холодильника, затем – на группе новичков.
– Откуда начать? – спросила она.
Соломон молча указал на открытую дверь на втором этаже.
Кана быстро поднялась по лестнице. Соломон, Димон и Снайдеров последовали за ней.
На пороге комнаты девушка замерла. Постояв неподвижно секунд сорок, она раскинула руки в стороны и ухватилась за дверной косяк. Тело ее качнулось сначала вперед, затем – назад. Как будто сильный поток воздуха пытался сначала затащить девушку в комнату, а затем, резко изменив направление, – выкинуть ее оттуда.
– Ему было больно, – тихо произнесла Кана. – Очень больно… Он никогда прежде не испытывал подобную боль.
– Гематокриз, – прокомментировал Вениамин Павлович. – Острая, неудовлетворенная потребность в крови.
Кана продолжала, будто не слышала его:
– Он лежал на полу. На боку. Скорчившись. Без сил. – Она сделала два шага вперед и развела руки в стороны. – А еще он был зол. Страшно зол на всех вокруг.
– Почему? – удивленно произнес Димон.
– Потому что он корчился на полу от боли, а все остальные в это время спокойно спали в своих кроватях, и никто не спешил прийти ему на помощь.
– Но никто же не знал, что его здесь скрутило.
– В такие минуты об этом не думаешь.
Димон искоса посмотрел на Соломона, но ничего не сказал. Ему никогда не приходило в голову, что его наставник тоже мог когда-то пережить гематокриз. А то и не один.
Кана резко опустила руки вниз, переплела пальцы и повернулась в сторону двери.
– Он сам дополз до двери, открыл ее и выбрался на галерею.
Соломон с досадой цокнул языком – уже в который раз за нынешнее утро.
– А ты на что надеялся? – грустно посмотрел на него Вениамин Павлович.
– У него в комнате мог быть припрятан гемакон, – ответил Соломон. – Многие новички так поступают, боясь остаться без крови.
– О чем вы? – непонимающе посмотрел на них Димон.
Кана направилась к выходу. Она шла быстро, так, будто не видела людей, стоящих в дверном проеме. Соломон едва успел отскочить в сторону.
Переступив порог, Кана остановилась.
– Здесь он испугался. Очень сильно испугался.
– Что его напугало? – спросил Соломон.
Кана бросила взгляд по сторонам.
– Он испугался, что утратил все свои способности.
– Ты можешь сказать, что он умеет?
На губах Каны мелькнула холодная злая ухмылка. Совершенно лишняя, чужая на ее лице. Как будто на миг сквозь лицо девушки проступило чье-то другое.
– Лучше спроси, что он не умеет, – сказала Кана и сделала шаг к лестнице.
На следующем шагу она будто споткнулась и чуть не упала. Да так и замерла, выставив руки перед собой.
Димон тем временем зашел в комнату, быстро заглянул в стол, под кровать, поднял и снова бросил подушку. Новичок еще не успел обрасти личными вещами. Так что и искать было негде.
– Книги нет, – выйдя, сообщил он Соломону.
Наставник лишь плотнее сжал губы и молча кивнул.
Димон бросил взгляд на Снайдерова – тот тоже был мрачнее неба в грозу.
Происходило что-то, чего Димон не понимал. И ему это категорически не нравилось. Однако сейчас было не лучшее время для того, чтобы начать выяснять отношения.
Кана медленно двинулась вперед. Будто слепая, она держала руки вытянутыми перед собой и прежде, чем сделать шаг, носком туфли проверяла пол.
Снизу на них смотрели ничего не понимающие жители дома.
Добравшись наконец до лестницы, она схватилась рукой за перила.
