Лука громко рассмеялся и спросил:
– Значит, ты не разочарована моей внешностью, пташка?
– Нет. И даже более того… Признаюсь, что никогда еще не видела мужчину с такими… с такими совершенными чертами лица и таким великолепным телосложением. Но все-таки должна сказать, что это никак не повлияло на мое отношение к тебе. Окажись ты уродом оно было бы таким же хорошим.
– Почему? – удивился Лука.
– Потому что в темноте дома свиданий ты был добр и внимателен ко мне.
– Но любой мужчина…
– Другой мужчина, скорее всего, изнасиловал бы меня, – перебила Миранда. – Уверена, что твой брат без раздумий взял бы меня ради удовлетворения своей похоти. А ты не такой, как другие. Ты особенный. – Резко развернувшись, Миранда побежала вверх по тропинке в сторону виллы.
Но Лука не побежал за ней. Он стоял на берегу и, глядя ей вслед, думал о том, что ему не стоило проявлять легкомыслие, не стоило влюбляться в эту женщину. Но факт оставался фактом: он полюбил Миранду. Лука злился на себя из-за этого, но ничего поделать не мог. Дать женщине понять, что она любима, и тем самым сделать ее здесь счастливой – таков был его излюбленный прием, всегда работавший безотказно. Но на этот раз он переиграл самого себя.
Пытаясь помочь Миранде поскорее привыкнуть к жизни на ферме, он слишком увлекся и впервые за долгие годы задумался о том, как жил бы, если бы был обычным свободным человеком. Как было бы замечательно иметь свой собственный дом и жить в нем с Мирандой… У них бы были красивые дети, и они бы вместе заботились о них, воспитывали их… Лука невесело рассмеялся, напомнив себе, какой на самом деле была когда-то его «счастливая» свободная жизнь с ее ужасающей бедностью, почти постоянным голодом и долгими холодными зимними вечерами: не было дров для печи. Здесь, на ферме князя Черкесского, ему было куда лучше. У него имелась крыша над головой и практически все, что требовалось человеку. С Мирандой он и здесь мог жить почти как с женой. Дети? Их у них, конечно, заберут, но он не хотел делить Миранду с кем-либо, даже с детьми. Интересно, что почувствовал ее муж, когда понял, что придется смириться с тем, что жена любит не только его, но и еще одного человека – их сына?
А Джаред Данхем, находившийся за много миль от него, в данный момент ни о чем не думал и ничего не чувствовал. Трое слуг и капитан Эфраим Сноу привезли его в Суинфорд-Холл в полубессознательном состоянии – слишком уж много Джаред выпил. И леди Аманда, выбежавшая на крыльцо встречать сестру и зятя, увидела картину, напоминавшую страшный сон. Уютный мирок, в котором она до сих пор жила, внезапно рухнул, и состояние тихого счастья сменилось ужасом. Широко раскрытыми глазами Аманда смотрела, как Мартин и Митчуп вытаскивали из кареты обмякшее тело Джареда, а затем потащили его в дом. Когда же они проходили мимо нее, Аманда невольно поморщилась от ужасающего запаха. О боже, виски! Да он выпил столько, что насквозь им пропитался!
Затем из кареты вышла Перки, симпатичное личико которой потеряло привлекательность, сделавшись опухшим и красным от слез. Увидев Аманду, она разрыдалась и воскликнула:
– О, миледи!.. О, какое горе!..
– Где Миранда?! – срываясь на крик, спросила Аманда; сердце же ее тревожно заколотилось. – Где моя сестра, Перкинс?
Перки зарыдала еще громче.
– Она покинула нас, миледи! – пробормотала девушка, всхлипывая. – Ее больше нет с нами…
Аманда рухнула как подкошенная, и в сознание ее не удалось привести даже нюхательной солью. Пришлось воспользоваться старинным методом – подносить к носу горящие птичьи перья. Открыв глаза, Аманда увидела возле себя Адриана и Джонатана. Они и рассказали ей о том, что узнали от капитана Сноу. Она внимательно слушала, не обращая внимания на слезы, ручьем текущие из ее глаз. По завершении рассказа воцарилась напряженная тишина, нарушаемая только всхлипываниями Аманды. Адриан нежно обнял жену, но это ее не успокоило. И вдруг в ней словно что-то изменилась.
– Она не погибла, – решительно заявила она, отстраняя руки мужа. – Моя сестра жива!
– Милая, – ласково прошептал Адриан, – я понимаю, как больно тебе узнать об этом, но не стоит обманывать себя. Это не поможет.
– О, как ты не понимаешь, Адриан?! Если бы Миранда действительно умерла, я бы знала об этом! Двойняшки гораздо ближе друг к другу, чем обычные сестры и братья. Если бы Миранда умерла, я бы почувствовала! А я совершенно ничего не чувствую!
– Она все еще в шоке, – тихо сказал Джонатан.
– Нет у меня никакого шока! Я в здравом уме!
– Со временем она смирится с потерей, – добавил Джонатан.
– Нет, я не в шоке, – повторила Аманда, но мужчины предпочли пропустить и эти слова мимо ушей. Они напоили ее чаем с настойкой опия, и она вскоре уснула.
На следующее утро Аманда проснулась со страшной головной болью и с еще больше уверенностью в том, что ее сестра жива. Аманда опять попыталась объяснить Адриану, почему она так думала, но он с беспокойством взглянул на нее и попросил свою мать перебраться из вдовьего дома в основной, чтобы побыть с его женой, которая, по его мнению, находилась на грани помешательства от обрушившегося на нее горя.
– Я не сумасшедшая, – заверила Аманда Агату Суинфорд.
– Я знаю это, девочка моя, – ответила пожилая женщина.
– Тогда почему бы Адриану не прислушаться к моему мнению?
Вдовствующая леди Суинфорд криво усмехнулась.
– Тебе прекрасно известно, Аманда, что нашему милом Адриану при всех его достоинствах не хватает воображения. Для него все в этом мире либо белое, либо черное – полутонов не существует. По-своему он прав, поскольку знает, что есть рыбы и есть птицы, а рыбоптиц не бывает. Адриану известно, что имеются доказательства смерти Миранды, и он не сомневается в том, что она умерла.
– Но она не умерла!
– Откуда у тебя такая уверенность? – спросила леди Суинфорд.
– Я уже говорила Адриану, что двойняшки отличаются от других людей. Но, видимо, не смогла объяснить, в чем заключается это отличие. Мы с Мирандой совсем не похожи ни внешностью, ни склонностями, и тем не менее между нами существует какая-то невидимая связь. Я не знаю, как это называется, но когда Миранде было плохо, я всегда чувствовала это. А она всегда знала, что со мной что-то не так. Порой случалось так, что нам даже не требовались слова, чтобы сообщить что-то друг другу. И если бы она умерла, то я бы обязательно почувствовала это. Но я не чувствую!..
– А не может ли быть так, моя девочка, – предположила пожилая женщина, – что ваша с Мирандой связь, о которой ты говоришь сейчас, нарушилась, потому что ты подсознательно отвергаешь то, чего больше всего боишься? Я знаю, что вы были очень близки. И понимаю, что тебе ужасно не хочется верить в самое страшное. Но, увы, за человеком, ушедшим из этого мира, дверь закрывается навсегда. Верим мы в его смерть или нет, вернуться он в любом случае не сможет.
